Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник). Виктор Каннинг

распрощался с графом, проводив взглядом гондолу.

      «Разумеется, по голове меня ударили с ведома графа. Не исключено, что это сделал Серва, вернее, Учелло, потому что это один и тот же человек. Что их связывает? Учелло на него работает? Фальшивые деньги или подделка картин? Нет, маловероятно. Тогда что?» Мерсер сплюнул в канал, разозлившись. Впервые за день.

      Через площадь Святого Марка он направился к Розе. На ярко освещенной площади было многолюдно. Вокруг резвились дети. В какое время они ложатся спать здесь, в Венеции? Куда смотрят родители? Площадь казалась вырезанной из золотистой и зеленой фольги, а колокольня Кампанила напоминала гигантский палец, острым ногтем впивающийся в темное небо.

      Роза, как обычно, полулежала в шезлонге и слушала радио. Подняла руку, чтобы Мерсер молчал, кивнула на бутылку на столике. По радио читали стихи. Мерсер налил себе вина, закурил, наблюдая за Розой. Она всегда была неравнодушна к поэзии. Вот и сейчас глаза закрыты, губы шевелятся. Все это выглядело глупо. Десять лет назад редкий мужчина отказывал себе в удовольствии побывать в ее постели, если приглашали. Теперь же… достаточно было посмотреть на выглядывающие из-под пуховика ее толстые ноги, как желание пропадало.

      Передача закончилась, Роза выключила приемник.

      – Это был Уго Фосколо, один из моих любимых.

      – Мне понравился его голос.

      – Мой мальчик, ты невежда. Фосколо давно умер. А стихи читал другой поэт, Мадео Нерви. Кстати, скоро он приезжает в Венецию на фестиваль искусств. Я пойду его послушать. Ты можешь составить мне компанию.

      – Обязательно, если останусь здесь.

      Роза внимательно посмотрела на него.

      – Примерно час назад тебя кто-то основательно стукнул по лбу. Кровь недавно засохла.

      – Я ударился о стенку.

      – При твоей работе подобное иногда случается.

      Мерсер встал с бокалом в руке, обошел комнату. Остановился у окна, провел пальцем по ставне.

      – Ты узнала что-нибудь об Адриане Медова?

      – Кое-что.

      Розе было неприятно, что он ни о чем не рассказывает, а только спрашивает. Впрочем, она и сама ничего знать не хотела. Просто Мерсеру было бы легче, если бы он открылся. Но самое главное, и это ее удивляло, – она немного ревновала. Странно, но ревность доставляла ей удовольствие. Значит, жизнь не кончена, и где-то внутри тлеет огонек.

      – Так давай же, я слушаю.

      – Ей двадцать девять. Родилась в Потенца, на юге Лукании. Приехала в Венецию в тридцать девятом, вместе с двумя сестрами. Помог граф Бориа, у него там поместье. Ты о ее сестрах знаешь?

      – Да. А зачем граф их сюда привез?

      – Наверное, чтобы ткали гобелены. Граф давно занимается данным промыслом.

      – Она замужем?

      – Когда речь идет о девушке, это первое, что тебя обычно интересует. Нет, не замужем. И вообще, насколько я поняла, сейчас у нее нет мужчины.

      – У нее был мужчина, но давно, во время войны. Тот самый Джано Учелло.

      – Видимо, они тихо встречались, чтобы никто не знал. Твой Учелло, похоже, ночная птица. Услышать