Строптивая невеста. Мика Ртуть

ты собачье.

      Выругавшись под нос, Морис поднялся, подошел к кровати Рене и ворчливо потребовал:

      – Раздевайся и переворачивайся, убогий.

      – О, не может быть, сам Прекраснейший снизошел!

      – Заткнись и действуй, пока я не передумал.

      Ренар снова хмыкнул, но больше дразнить Мориса не стал. С него, гада, станется и впрямь передумать. Из чистой незамутненной вредности.

      Следующие несколько минут Рене блаженно стонал в подушку. Под умелыми руками Мориса перекрученные узлы мышц расслаблялись, комки боли таяли и по всему телу разбегалась блаженная нега.

      Но Ренар не был бы самим собой, если бы позволил себе расслабиться и забыть о деле дольше, чем на десять минут.

      – Признайся, ты же не всерьез задумал жениться на Волковой, – пробормотал он непослушно-расслабленными губами. Открыть глаза пока не получилось. – Ты же ее ненавидишь.

      – Очень даже всерьез. И с чего ты взял, что я ее ненавижу?

      – С того, что Волкова прокляла нашу семью. Из-за этих некросов мы…

      – Ты, Рене. Не мы, а ты.

      – А ты внезапно стал другого рода, малыш?

      – А мне она ничего плохого не сделала. И тебе, кстати, тоже. Проклинала-то ее прапрабабка.

      – Она – Волкова, и этого достаточно.

      – Вот и я думаю, а вдруг этого достаточно, а? Она влюбится в меня, родит здоровых крепких детишек…

      – Из которых только один будет с нормальным даром, и тот – урод…

      – Уродов родит Фифа, и не мне, а тебе. Если ты вообще способен размножаться.

      Ренар снова зарычал, дернулся под руками Мориса – и, спихнув его с кровати, сел.

      – Ну ты и козел, младший!

      – От хромого придурка слышу. Укройся, а то простудишься. Зря я, что ли, старался.

      – Ты зря стараешься с Ольгой, – уже намного спокойнее парировал Рене, натягивая одеяло на приятно горячие и подвижные плечи. – Она не такая, как Фифа, и не упадет тебе в руки. Ты переоцениваешь свои способности к искушению и соблазнению.

      – Не-а. Если тебе это никогда не удавалось, не значит, что не удастся мне. Я получу и Ольгу, и документы ее прабабки, и драгоценное наследство Волковых. Дух Мортале, чем плохо, а? Да ради такого я бы даже на Фифе женился.

      – Ты как ребенок, Морис. Мелкий, капризный, избалованный ребенок. У нас с тобой совершенно другая цель!

      – Пфе! Говори за себя. Тебе нужны архивы – вот ты их и ищи. А мне хватит влюбленной красавицы-жены и Духа Мортале в приданое. Ну, не считая княжеского титула, земель и золотишка.

      Ренар на миг прикрыл глаза. Немыслимо хотелось врезать по самодовольной смазливой роже. Так, что кулаки чесались. Но толку-то! Морис никогда не думал ни о чем, кроме собственного комфорта. Для него слова «долг» и «ответственность» – пустой звук. Он не понимает, что один из древнейших, сильнейших и темнейших артефактов должен приносить пользу не одному эгоистичному придурку, а всей Франкии. Всему миру! Но где Морис, а где разум?!

      – Ладно, раз ты считаешь, что с помощью Ольги получишь Дух Мортале, кто я такой, чтобы мешать тебе развлекаться.