Создатель. Хорхе Луис Борхес

случая, и тлена, и забвенья.

      Кто не замрет при виде той мензуры

      Зловещей, что с косою сжата вместе

      Десницею Господнего возмездья

      И с Дюреровой нам грозит гравюры[58]?

      Из конуса, который запрокинут,

      Песок сквозь горло бережно сочится,

      Пока, струясь, крупица за крупицей

      Волною золотою не застынут.

      Люблю смотреть, как струйкою сухою

      Скользит песок, чтобы, почти в полете,

      Воронкою помчать в круговороте

      С поспешностью, уже совсем людскою.

      Песчинки убегают в бесконечность,

      Одни и те же, сколько б ни стекали:

      Так за твоей отрадой и печалью

      Покоится нетронутая вечность.

      Я, по сравненью с этими часами,

      Эфемерида. Без конца и края

      Бежит песок, на миг не замирая,

      Но вместе с ним мы убываем сами.

      Все мировое время в струйке этой

      Я вижу: череду веков за гранью,

      Что в зеркалах таит воспоминанье,

      И тех, что смыла колдовская Лета.

      Огонь и дым, рассветы и закаты,

      Рим, Карфаген, могила на могиле,

      И Симон Маг, и те семь футов пыли[59],

      Что сакс норвежцу обещал когда-то, —

      Все промелькнет и струйкой неустанной

      Бесчисленных песчинок поглотится,

      И – времени случайная частица —

      Как время, зыбкий, я за ними кану.

      Шахматы

      I

      В глухом углу до самого рассвета

      Сидят два игрока, забыв про сон.

      И каждый лишь доской заворожен,

      Где борются неистово два цвета.

      Неистовость таинственная эта

      Есть формы порожденье: резок слон,

      Ладья огромна, ферзь вооружен,

      А пешка грозным воином одета.

      Но коли игроки и встанут с мест

      И время их пожрет, точнее – съест,

      Ничто прервать не сможет ритуала.

      Однажды воспылал Восток войной,

      И ныне поле битвы – шар земной.

      И нет конца игре, лишь есть начало.

      II

      Коварна пешка, слаб король, жесток

      Всевластный ферзь – и все готовы

                                                 к бою,

      Что ищут и ведут между собою

      На черно-белом полотне дорог.

      Не ведают они, что лишь игрок

      Владеет безраздельно их судьбою

      И подчиняет властною рукою

      Их волю и отмеренный им срок.

      А равно сам игрок зажат в тиски

      (Как говорил Омар) другой доски:

      Где ночь черна, а день блистает светом.

      Игрок играет, Бог играет им.

      Но кто стоит над Господом самим

      И над его божественным сюжетом?

      Зеркала

      Я, всех зеркал бежавший от рожденья:

      И ясной амальгамы, за которой —

      Начала и концы того простора,

      Где обитают только отраженья;

      И призрачной воды, настолько схожей

      С

58

…с Дюреровой… гравюры? – Могут иметься в виду «Рыцарь, Смерть и Дьявол» (1513) или «Меланхолия» (1514).

59

…семь футов пыли… – многократно повторяющийся у Борхеса образ «Саги о Харальде Суровом» (XCI) из свода Снорри Стурлусона «Круг земной».