Война. Лора Таласса

иной, более глубокий ужас. Никто не думал, что Война может брать пленных, пока воочию не увидел тому подтверждение, сидящее на его коне. Это зрелище породит новые страхи, ведь мы живем в такое время, когда быстрая смерть – лучший вариант.

      Всадник подгоняет коня, заставляя его мчаться с бешеной скоростью. Обнажив меч, Война преследует любого, кто пытается бежать. Приходится зажмуриться, чтобы не видеть этого, но брызги крови попадают на мою кожу. К горлу подкатывает тошнота. Я пытаюсь сдерживать рвотные позывы. Это все, что я могу. Бежать невозможно, Война удерживает меня в своих тисках, а вырываться… что ж, у меня больше нет сил.

      Мы движемся на запад, обратно к холмам, где я была совсем недавно. Дома сменяются лесом, звуки битвы постепенно затихают. Здесь, среди деревьев, и не подумаешь, что где-то рядом только что уничтожили целый город. Мы проезжаем мимо заброшенного дома, в котором я пряталась, и поднимаемся дальше в горы. Когда мы удаляемся достаточно далеко, хватка Войны на моей талии чуть ослабевает.

      – Куда ты меня везешь? – спрашиваю я.

      Ответа нет.

      – Почему бросил сражение?

      Я чувствую на себе жуткий взгляд Войны и оборачиваюсь, чтобы встретиться с ним глазами. Несколько секунд он смотрит на меня, затем переводит взгляд на дорогу.

      Что ж, ладно. Может, я его понимаю, а он меня нет? Дальше мы едем в тишине. Война вдруг сворачивает с дороги. Трава здесь вытоптана копытами его лошадей. Всадник, петляя в горах, возвращается по следам своей орды.

      Наконец, мы сворачиваем с дороги, и я удивленно вскрикиваю. Передо мной раскинулся лагерь, большой, похожий на небольшой город – тысячи палаток на горном склоне среди деревьев и кустов. Кто знает, сколько они уже здесь? Абсолютно незаметные с главной дороги…

      Война проезжает мимо загонов для лошадей, мимо палаток. Я замечаю людей – в основном, это женщины и дети, но есть и несколько солдат. Всадник останавливается. Спешившись, стаскивает меня с коня. Понятия не имею, что происходит, но очень жалею, что безоружна. Война опускает меня на землю. Смотрит несколько секунд, а потом убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо.

      В чем, черт побери, дело?

      – Odi acheve devechingigive denu vasvovore memsuse. Svusi sveanukenorde vaoge misvodo sveanudovore vani vemdi. Odedu gocheteare sveveri, mamsomeo, – произносит Война.

      Здесь ты будешь в безопасности, пока я не вернусь. Тебе нужно лишь, как остальным, поклясться в верности своему господину. Затем мы поговорим вновь, жена.

      – Я тебе не жена.

      И снова чувствую эхо его удивления. Я что, не должна понимать его слова?

      Один из воинов, с красной лентой на плече, подходит к нам. Война наклоняется к нему и что-то говорит – так тихо, что ни слова не разобрать. Потом окидывает меня долгим взглядом и снова вскакивает в седло. Рванув поводья, он разворачивает коня и выезжает из лагеря. Видимо, мне самой придется во всем разобраться.

      На закате мне связывают руки за спиной и ставят в один ряд с другими пленниками. Не знаю, такую ли участь готовил Война своей жене, когда бросал ее здесь, но сейчас все встало на свои места.

      В течение дня в лагерь медленно