Встречный удар. Прорыв на Донбасс. Александр Михайловский

есть живой щит из пленных. Но вопрос в другом: живы они или давно погибли, как в Федоровке? И еще – найдем ли мы, чем их вооружить? В Каховке были тылы кампфгруппы Гудериана, да и на поле боя наши трофейщики собрали все до последнего карабина и последнего патрона. Кое-какие излишки мы везем с собой, но этого очень мало, не хватит даже еще на один Каховский отряд. А безоружные пленные нам не подмога, а лишь обуза. Задерживаться же в немецких тылах совсем не резон. У операции «Полынь» есть свои сроки. Разве что…

      Поднимаю голову – напротив меня сидит Алена и, подперев щеку рукой, смотрит на меня жалостливо, по-бабьи. Провожу рукой по щеке – точно, щетина, уже вторые сутки не нахожу времени, чтоб побриться. Алена вздыхает и кладет свою руку поверх моей, шепчет: «Милый мой…» – потом смотрит в глаза и молчит, аж мурашки по спине. Да будет он благословен, век натуральных женщин, без синтетики в теле и без фальши в душе…

      Усилием воли возвращаюсь к делам. Наших пленных, которых мы освободим на промежуточных станциях… не выгружать, а прицепить к эшелонам паровозы и двигать их вместе с нами до Лозовой. А дальше посмотрим – может, сделаем там базу бригады: оттуда до фронта всего километров пятьдесят-семьдесят… А пока степь, метель, влюбленная женщина, следующая станция Запорожье – через три, нет, простите, через два с половиной часа.

18 января 1942 года. 08:15. Севастополь, Северная Бухта, ракетный крейсер «Москва»Командир корабля капитан 1-го ранга Остапенко

      Приказ контр-адмирала Ларионова поднять крейсер по «Боевой Тревоге». Квакают ревуны, мигают транспаранты. Сообщение с нашей ПЛ «Алроса», что дежурит у горла Босфора: «Пролив форсирует итальянская эскадра. Два линкора, «Литторио» и «Джулио Чезаре», четыре крейсера и эсминцы». Твою мать! Вот так всегда: как только что-то налаживается, так незваные гостьи лезут через забор. Неплохо, наверное, Алоизыч на Иненю наехал, раз тот пропустил линкоры в Черное море. Да и у дуче наверняка седых волос прибавилось. Сколько его итальяшек у нас на Восточном фронте? Ветер, метель – наверняка они думают, что наши самолеты не смогут вылететь. Смочь-то они смогут, но не надо. Есть инструкция товарища Сталина о применении наших тяжелых вооружений. Адмирал Кузнецов сейчас на командном пункте Черноморского флота. Наверняка его тоже уже подняли на ноги.

      Звонок на КП флота:

      – Николай Герасимович, вариант «Вьюга», прошу разрешения на применение главного калибра.

      Адмирал Кузнецов, слава богу, не тормоз, и ответ следует сразу же:

      – Действуйте! Норма расхода – две единицы на линкор. – (Ага, наверное, ему уже доложили все расклады). – Крейсера пока не трогайте – посмотрим, что они будут делать, когда мы прихлопнем их больших парней: пойдут они к Севастополю одни или повернут назад на свои базы?

      Стремительно несутся секунды; палуба опустела, задраены все люки, команда на боевых постах. Целеуказания введены, пошел отсчет. Десять, девять, восемь…

      Мой замвоспит (по-здешнему