Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник). Виктор Топоров

Конституционный суд! Есть там кто живой? Тихий час, послеобеденный сон, то ли мантии шелестят, то ли сами судьи посапывают. Ау, «Альфа»! Нет такой, упразднена за ненадобностью. Поделом? Наверное, поделом: нечего было судиться. Конституционный суд, понимаешь!

      Между делом перевожу английскую книжку про европейских и азиатских монархов: не столько «Трон в крови» (как назвал свою экранизацию «Макбета» Куросава), сколько «Дурдом на троне». Перевод и сопряженное с ним чтение – утешают, успокаивают, расслабляют. Даже у королевы Виктории был свой Распутин. Один из турецких султанов, поднявшись на крышу дворца, палил из аркебузы в случайных прохожих. Персидский шах, прибыв в гости к немецкому императору, жарил шашлык прямо на дворцовом паркете (Берлин почему-то располагает ко всякому безобразию). Один из придворных льстецов обратился к своему повелителю – ничтожному немецкому князьку: «Если бы Богом не был Бог, то кому же быть Богом, как не вам, Ваше Величество?» А вот Макбет как раз, оказывается, был гуманным правителем и реформатором и никого не убил, кроме Дункана, и просидел на престоле семнадцать лет и пал от руки преемника – будущего Малькольма Третьего. А безумный Людвиг Баварский, когда кончились деньги, решил продать королевство, но не нашел покупателя. И тогда вознамерился грабить банки – сперва баварские, а потом иностранные, – брать августейших заложников, прятать их в горах и требовать выкуп, но и тут у него ничего не вышло. А одного из королей Бельгии (правда, в конце концов под давлением мировой общественности низложенного) и вовсе звали Леопольд Нелюбимый.

      А вот вам и Восток. Огадейхан, сын Чингисхана, взойдя на трон, первым делом пообещал подданным выпивать ежедневно вдвое меньше кубков, чем раньше. А вторым декретом распорядился изготовить для себя кубки вдвое вместительнее. А живший в прошлом веке магараджа и вовсе считал себя реинкарнацией Людовика Четырнадцатого. Ну а отечественную историю вы, должно быть, знаете сами. Желательно по Салтыкову-Щедрину, но можно и по Емельяну Ярославскому. Россия существует затем, чтобы преподать миру страшный урок, не правда ли?

      Летом прочитал в «Комсомолке» (правда, в украинском ее варианте), что в России отменен запрет на включение матерных слов в текст телеграмм. Если это правда, то классический телеграфный канон «Вашу мать беспокоит отсутствие денег» следует признать устаревшим образцом законопослушного вольнодумства.

      Вольнодумец нынче тоже пошел другой. Депутат Думы, былой борец с брежневским режимом, направил в Генпрокуратуру запрос о коммерческой деятельности генерала Рохлина. Раньше такие запросы назывались политическими доносами, а теперь это естественная тревога либерально настроенного законодателя за судьбу реформ. И, надо полагать, реформаторов. А другой законодатель – тот, которого генерал Грачев по-солдатски прямо назвал «гаденышем», – заседая в третьем подряд парламенте, каждый свой спич заканчивает призывом данный парламент разогнать. А о политической смелости бывшего президентского