Тайна мадам Лефевр. Джулия Джастис

воровство. Ты удивишься моим многочисленным талантам. После Ватерлоо я не просто слонялся по госпиталю, наблюдая за выздоровлением Дома. В армии мне нашли иное применение.

      – Он ведь сейчас здоров, не так ли? – спросил Алистер, отвлекшись при упоминании четвертого кузена из славной компании разбойников Рэнсли. – Он поправился?

      Уилл воскресил в памяти отрешенное выражение единственного глаза Дома.

      – Доминика прозвали денди. Самый красивый мужчина в полку, превосходил всех в верховой езде и женщин умел очаровывать, как никто другой. – Уилл знал, что Дому придется учиться мириться с чем-то большим, чем физические увечья – обезображенное шрамами лицо и ампутированная рука – и потеря былой доблести. – Еще нет. Стоило благополучно доставить его в Англию, как он тут же заявил, что я слишком долго с ним нянчился, и выставил меня вон. Так что я могу без зазрения совести отправляться в Вену.

      Алистер нахмурился:

      – Мне по-прежнему не нравится твоя идея ехать туда в одиночку. Макс говорил, что власти в Вене настоятельно не рекомендовали ему расследовать случившееся. Помощи от них не дождешься, предприятие может оказаться опасным.

      – Опасным? – Уилл встал с кресла и обошел комнату по кругу. – Помнишь первое лето, когда мы все вместе жили в Суинфордском поместье? – неожиданно спросил он, глядя на Алистера. – Адвокат, нашедший меня в трущобах Севен-Диалз, доставил меня к графу. А тот, удостоверившись, что я действительно сын его брата, сослал меня в деревню, наказав тебе, Максу и Дому сделать из меня человека. Я был весьма непопулярным.

      Алистер рассмеялся:

      – Это еще мягко сказано! Угрюмый, немытый, клянущий окружающих на чем свет стоит.

      – Две недели спустя вы с Домом готовы были утопить меня в озере. Только Макс не сдавался. Однажды ночью он подловил меня на конюшне, хотя я перепробовал все известные грязные ухищрения, и всыпал мне по первое число, а потом спокойно заявил, что мне нужно изменить поведение. Я его кузен и, кроме того, Рэнсли, поэтому от меня ждут соответствующей манеры держать себя. Я ничем не облегчал ему задачу, но он продолжал наставлять и уговаривать меня, пока не убедил, что у джентльмена преимуществ больше, чем у предводителя воров в трущобах. Макс понимал: если в конце лета граф не заметит во мне перемен, вышвырнет обратно на улицу, невзирая на родственные узы.

      Уилл смотрел в окно, но видел не зеленые пастбища Бартонского аббатства, а узкие зловонные улочки Севен-Диалз.

      – В этом случае я сейчас, вероятно, был бы мертв. Словом, я в долгу перед Максом за то, что он сохранил мне жизнь, подарил преданных друзей и кузенов, о которых можно только мечтать. Клянусь честью, не смогу спокойно жить до тех пор, пока не верну ему доброе имя. Тогда он, если, конечно, захочет, сможет стать великим политическим лидером. Мы-то знаем, каково его предназначение.

      Задумчиво посмотрев на него, Алистер кивнул:

      – Хорошо. Если я могу чем-то помочь, просто дай знать, договорились? Если бы Макс не отправил тебя и Дома вслед за мной в армию, меня, возможно, тоже уже не было бы