Сладкая горечь магии. Эдриенн Тули

вздохнула и так закатила глаза, что стали видны только белки.

      – Мне не нужно, чтобы ты любила меня.

      – Ой.

      Какое облегчение. Рэн слышала сказки о любовных зельях – они превращали человека в безвольное существо, готовое мчаться к ведьме по первому зову. Подчиняться кому-то, особенно Тэмсин с ее капризами, – кошмарная участь.

      – Мне нужна твоя любовь к отцу.

      Рэн почувствовала себя так, словно на нее упал мешок с кирпичами. Всю свою жизнь она была заботливой папиной дочкой. Что случится, если это изменится? Кем она станет тогда?

      «Я бы помер без тебя, птенчик». Голос отца эхом отдавался в ушах. Всю жизнь Рэн думала, что так оно и есть.

      «А если нет? – раздался в памяти иной голос, куда сильнее и мрачнее. – Может, это и есть выход?»

      – Невозможно. Точно невозможно. – Рэн отогнала злую мысль. Слишком высокая цена.

      – Даже не поразмыслишь? – в голосе Тэмсин зазвучала жалобная нотка.

      – Ты хоть понимаешь, с чем предлагаешь рас- статься?

      Рэн была потрясена. Если она перестанет любить отца, что ей за дело, убьет ли его мор? Охота на темную ведьму лишится смысла. Даже если им удастся победить хворь, отец попросту умрет от голода! Без привязанности Рэн, без ее заботы жизнь папы по-прежнему будет под угрозой.

      – Любовь нельзя просто взять и забрать!

      Тэмсин невесело рассмеялась, лицо у нее было под стать смеху.

      – И правда, откуда мне об этом знать.

      Рэн хмурилась все сильнее. Понимание накатывало волнами. Ледяная отрешенность ведьмы. Пустота в карих глазах…

      – Ты не способна любить.

      – Незачем произносить это так напыщенно, – отрезала Тэмсин.

      – Знаешь, это вообще-то многое объясняет. – Рэн рассмеялась сквозь ужас, бившийся в груди. – Я никак не могла понять, как можно требовать такую жестокую плату, но теперь… У тебя нет сердца.

      Судя по лицу, Тэмсин была задета – и это порадовало Рэн. Хотелось уязвить эту бесчувственную посильнее – может, из-за ее близости, а может, из-за легкомыслия, с которым та готовилась отнять у Рэн самое дорогое.

      – Ладно, а зачем тебе любовь?

      – Не твое дело, – резко отозвалась Тэмсин.

      – Теперь, разумеется, мое.

      Но ведьма уже отвернулась, схватила метлу и принялась сметать белые лепестки с пола в очаг.

      – Если я не буду его любить, никто не будет, – тихо сказала Рэн, потому что это была правда.

      – Какая разница, если мы не справимся? – метла шуршала у очага. – Мертвые никого не лю- бят.

      Рэн отшатнулась будто от удара. Тэмсин рассуждала о смерти как о чем-то обыденном, будто они были добрыми друзьями. Рэн учили бояться смерти. По спине пробежали мурашки.

      – Ты чудовище, – выдохнула девушка.

      Плечи ведьмы застыли. Но, обернувшись, она не произнесла ни слова, просто уставилась на Рэн своими бездонными темными глазами.

      Рэн нужно было побыть вне этого дома – он давил, источал дурманящее волшебство. Хотелось выдохнуть, не тревожа дыханием водовороты кирпично-красных лент, что клубились вокруг Тэмсин. Сила разливалась