Удольфские тайны. Анна Радклиф

перевязывать рану носовыми платками. Наконец кровотечение прекратилось, но тревога за последствия ранения не отступила, и Сен-Обер уточнил, далеко ли еще до Божё. Валанкур ответил, что осталось две мили. Трудно было представить, как, ослабев, он вынесет поездку в тряском экипаже, но стоило Сен-Оберу заговорить на эту тему, как Валанкур попросил не беспокоиться за него, заверив, что прекрасно справится, а само происшествие не стоит внимания. Вернувшийся с лошадью погонщик помог ему сесть в экипаж. Эмили уже пришла в себя, и путешествие в Божё пусть и медленно, но продолжилось.

      Придя в себя после ужаса, вызванного несчастным случаем, Сен-Обер выразил удивление по поводу внезапного появления Валанкура, и тот объяснил свой поступок следующим образом:

      – Вы, месье, пробудили во мне интерес к обществу. Расставшись с вами, я ощутил одиночество. Поскольку ничто не ограничивало моей свободы передвижения, я решил поехать этой дорогой и насладиться романтичными видами. – На миг задумавшись, он добавил: – К тому же – почему бы не признаться? – я надеялся вас догнать.

      – А я в свою очередь оказал неожиданный прием, – ответил Сен-Обер, все еще переживавший из-за собственной поспешности в действиях.

      Валанкур, дабы не расстраивать спутников и избавить их от тревоги и чувства вины, боролся с болью и старался говорить весело. Эмили все время молчала, отвечая лишь на прямые вопросы, причем при каждом обращении к ней голос Валанкура по-прежнему красноречиво дрожал.

      Они подъехали к костру уже так близко, что теперь различили движущихся вокруг него людей с дикими лицами, хорошо заметными в свете пламени. Это был один из многочисленных цыганских таборов, которые в то время кочевали по Пиренеям, часто промышляя разбоем и грабежом. Языки пламени придавали сцене романтический характер, отбрасывая красные отсветы на ближайшие скалы и деревья, но оставляя в глубокой тени окружающее пространство, куда боялся проникнуть осторожный взгляд.

      Цыгане готовили еду. Над костром висел большой котел, рядом суетились несколько фигур. Неподалеку виднелось подобие шатра, возле которого играли дети и собаки. Сомнений в опасности не оставалось. Валанкур молча положил руку на один из пистолетов Сен-Обера, он сам достал другой и приказал Мишелю ехать как можно быстрее. К счастью, обошлось без неприятных последствий. Очевидно, цыгане не были готовы к стремительным действиям и больше интересовались ужином, чем припозднившимися путешественниками.

      Проехав в темноте еще полторы мили, путники наконец прибыли в Божё и остановились возле единственной в городке гостиницы. Конечно, она выглядела лучше тех жилищ, что довелось встретить в горах, но все же не дотягивала до мало-мальски приличной для ночлега.

      Немедленно послали за местным лекарем, если можно так назвать того, кто пользовал не только людей, но и лошадей, а так же брил и вправлял кости. Добрый человек осмотрел рану и, убедившись, что пуля прошла навылет, перевязал