Святослав. Хазария. Валентин Гнатюк

вот в Итиль с тремя охоронцами прискакал старший из двух греческих стратигосов, находившихся при молодом князе Исааке. Наскоро умывшись и сменив одежду в своём доме на правой стороне града, он явился во дворец Бека и развеял все невероятные слухи. Стратигос рассказал, что князь урусов действительно пришёл к Саркелу, но с небольшим числом конницы и потому взять город, а тем более крепость он, конечно, не сможет. А если и попытается, то напрасно потеряет много людей, и тем легче будет его разбить Итильскому войску, которое немедля должно выступить в поход. Потом к тому же Саркелу подойдут храбрые тарханы с полуночи, и тогда непобедимое хазарское воинство двинется на Киев и сразится с основной киевской дружиной, как и намечалось. Это сообщение несколько успокоило Бека, Кагана и весь город.

      Хазарское войско уже готовилось к выступлению из града, когда дюжие охоронцы представили лику самого Бека неожиданного гонца. Едва держась на ногах, почерневший от копоти, пыли, русских плетей и щедрых затрещин Святославовых дружинников, оборванный, жалкий и страшный, он распластался ниц перед владыкой, не смея произнести ни звука.

      – Говори! – глухим голосом велел Бек.

      Согбенная спина посланника вздрогнула, будто по ней снова хлестнула русская плеть. И без того сухой язык вовсе одеревенел.

      – Я… Я…

      – Ну! – грозно повторил владыка. – Говори же!

      От побоев, усталости и страха всё вдруг разом поплыло в мозгу посланника, и он, не ощущая больше измученного тела, приподнял голову и заговорил вдруг быстро, словно в бреду:

      – Я остался один… из всех, кто были в Шаркеле… Князь урусов велел оставить в живых только меня… Он сущий дэв, проник сквозь стены… Шаркела больше нет… шад Яссаах казнён… Никого нет… только я… я один… О!..

      Посланник ещё что-то бормотал, но правитель сделал нетерпеливый жест, и стража вмиг выволокла обмякшее тело из дворцового зала. Все знали, что за ужасную весть посланник расстанется со своей головой, но о несчастном почти сразу забыли. Весть о внезапном падении Шаркела застала всех врасплох. Приближённые никогда прежде не видели Бека в такой ярости. Теперь эту неприятную новость следовало сообщить самому божественному Кагану. Поскольку оба дворца владык располагались в непосредственной близости друг от друга, Бек отправился к Кагану на обычных носилках с пологом, которые несли крепкие рабы. Охрана осталась, как всегда, у входа, напротив охранников Кагана. По лицу Бека Каган сразу догадался – произошло что-то необычайное.

      – Да продлит Великий Яхве твои благословенные дни, о, Божественный! – обратился с положенным приветствием Бек, опускаясь на колени и касаясь лбом мозаичного пола.

      – Да будет благословен Великий Яхве, – ответствовал Каган. – С чем пожаловал, мелех?

      Иосиф скосил глаза на двух слуг, что распростёрлись ниц. Каган понял взгляд своего заместителя и отослал прислугу.

      – Случилось невозможное, – заговорил Бек, – урусы взяли Шаркел. Они его сожгли совсем, в