Все страсти мегаполиса. Анна Берсенева

за меня выйдешь, – пожал плечами Ник. – Вот и впустят.

      Соня улыбнулась. Ник впервые позвал ее замуж в день их знакомства. Это было первого сентября, и он был в классе новенький: перешел из окраинной школы в центральную. В здании, где теперь была Сонина школа, раньше располагалась женская гимназия. В нее ходила Цветаева, когда девочкой жила в Ялте, и другие многие люди в нее ходили – их фотографиями полны были выпускные альбомы, хранившиеся в библиотеке, и лица у девочек на этих фотографиях были такие, каких не увидишь на улице.

      Но всего этого Соня тогда не знала, да и некогда ей было думать про всякие неважные вещи. Она стояла в глубокой нише под полукруглым оконным сводом и, положив тетрадку на широкий подоконник, торопливо дописывала сочинение, которое задавали на лето и о котором она вспомнила только вчера вечером, а потому не успела дописать.

      – Тебя как зовут? – услышала она у себя за спиной.

      – Соня, – не оборачиваясь, ответила Соня. – Соня Гамаюнова.

      Вообще-то она хотела ответить: «Отстань, не до тебя!» – но на резкий ответ требовалось больше времени, чем на обыкновенный.

      – Красивое имя. У меня жена будет Соня.

      Тут Соня не выдержала и обернулась. И впервые увидела Ника. Он был точно такой же, как сейчас, – с таким же каштановым чубом, с таким же лихим взглядом карих глаз.

      – Какая еще жена? – глядя в эти яркие глаза, удивленно спросила Соня.

      Она в эту минуту как раз пыталась вспомнить, через сколько «н» пишется слово «ветреное», потому что писала о том, как выходила с отцом в море на рыбалку, – и от слов про жену, конечно, оторопела.

      – Ну ты, например.

      Соня так изумилась, что у нее даже рот открылся. И тут же ей стало до того смешно, что она сначала прыснула, а потом расхохоталась громко, во весь голос, так, что эхо запрыгало под арочными сводами.

      – Ты наш новенький, что ли? – отсмеявшись, спросила она. – А как тебя зовут?

      – Ник.

      – Это что за имя? Николай?

      – Никандр. Но меня так по-дурацки не называют. Только Ник.

      – Слушай, Ник, – спросила Соня, – как «ветреное море» пишется? Через одно «н» или через два?

      – Откуда же я знаю? – Ник даже удивился странному предположению, что ему могут быть известны такие глупости. – Я тебя лучше на лодке покатаю. По ветреному морю.

      Весь он был в этом. И весь остался таким же спустя десять с лишним лет. И по-прежнему Соня никак не отвечала на предложение выйти за него замуж, которое он время от времени повторял.

      Искры рассыпались в темноте над костром, как жаркие звезды. И настоящие звезды, серебряные, уже проступили на небе.

      – Не хочу я в Америку, Ник, – сказала Соня. – Я в Москву уеду.

      – С кем? – помолчав, спросил он.

      – Одна.

      Ей стало так легко, когда она произнесла это вслух! То есть вчера она уже говорила это, но то был разговор с посторонним человеком, и слова, произнесенные в таком разговоре, ничего не закрепляли. А Ник был свой, и то, что было сказано ему, словно становилось частью этих гор, и этих звезд