Все страсти мегаполиса. Анна Берсенева

руку. Хамство, направленное не вообще на кого-то, а именно на нее, рассердило ее еще больше.

      – Вечно ты, Петя, с каким-нибудь уродом свяжешься, – обратилась она к мужчине в галстуке. – Что в детстве, что сейчас. Не брат, а наказанье божье.

      На Петю он был похож примерно так же, как Соня на Прасковью Феофановну. И сияющая машина, и очки в золотой оправе, и дорогой шелковый галстук, и светлая рубашка из мягкого льна, и, главное, выражение лица свидетельствовали о десяти поколениях жителей Сивцева Вражка, составивших его родословную.

      – Тебе че надо? – тупо повторил качок. – Вали отсюда!

      Соня снова обернулась к нему. Глаза ее сузились.

      – Я что, по-твоему, зря на шпильках хожу? – сквозь зубы процедила она.

      – На каких шпильках? – опешил он.

      – Вот на этих!

      Одновременно с этими словами Соня вскинула ногу так, что ее тонкий каблук оказался на уровне его глаз; вот когда пригодились спортивные танцы, которыми она занималась в шестом классе! При этом резком движении ее белые трусики бесстыдно мелькнули под короткой джинсовой юбкой. Но бесстыдство было сейчас как раз кстати, это она тоже знала.

      Качок невольно отшатнулся.

      – Нет, не зря я шпильки ношу, – прошипела Соня. – В глаз каблук задвину – через затылок выйдет, понял? Петь, запиши его номер. Или не надо, я и так запомнила. Поехали.

      Соня хозяйским жестом взяла растерянного товарища под руку и почти втолкнула за руль «Ниссана», потом обошла автомобиль вокруг и села рядом на пассажирское сиденье.

      – Поехали, – повторила она. И поторопила, захлопнув дверцу: – Да скорее же!

      Упрашивать не пришлось. Видимо, растерянность у этого недотепы все же прошла – он рванул с места так, что качок отпрыгнул в сторону.

      По пустой улице машина пролетела два квартала за минуту, не больше.

      – Остановите, пожалуйста, – сказала Соня увлекшемуся водителю.

      – Зачем? – спросил он.

      – Я выйду.

      – Ну что вы! За такой подвиг я просто обязан довезти вас до дому.

      Другой на его месте произнес бы что-нибудь возвышенное или хотя бы витиеватое, а этот прямо сказал то, что думал: ты мне помогла, я тебя за это отвезу домой. Ты мне – я тебе. Соня невольно улыбнулась: уж очень непосредственной была его реакция.

      – Я здесь рядом живу, – сказала она. – Везти никуда не надо. И вообще, извините.

      – За что? – удивился он.

      – За фамильярность.

      – Ваша фамильярность оказалась очень уместна. Единственно уместна, как я теперь понимаю. А откуда вы узнали, как меня зовут? – с любопытством спросил он.

      – Я не знаю, как вас зовут, – пожала плечами Соня.

      – Но вы же сказали – Петя.

      – А вы что, в самом деле Петя? – удивилась она.

      – Ну да. А что вас так удивляет?

      – Да как-то… Мне казалось, вы должны быть… Например, Аркадием.

      – Я Петр Аркадьевич. – Теперь удивился уже он. – Однако вы сообразительны! Хотя о вашей сообразительности нетрудно догадаться.

      – Почему? –