Не сирота. Дочь олигарха. Анна Бигси

в нем отчетливо слышится угроза. Прячу лицо в ладонях, боясь даже представить, что сейчас будет. И все из-за меня.

      – Позови эту дуру, иначе…

      – Сейчас я тебе, идиоту, позову, – грозно рычит брат. «Боров» хрюкает и замолкает на полуслове.

      – Ай… Не надо… Хватит… – начинает жалобно скулить.

      – Еще раз увижу или узнаю… – строго предупреждает Кирилл, а я наконец выдыхаю. Сердце еще колотится быстро-быстро, но страх постепенно отступает. Ненавижу методы физического воздействия, но иногда по-другому и правда никак.

      – Извини. Я понял. Все понял.

      – Иди давай отсюда.

      Отчетливо слышны торопливые шаги, и все стихает. Не выдерживаю и на негнущихся ногах иду к двери. Приоткрываю и вижу, как Кирилл входит к соседям. Что он там забыл?

      Бесшумно иду за ним и останавливаюсь в дверях чужой квартиры, вздрагивая от грозного рыка брата.

      – Вы что, мать вашу, тут устроили?

      – Тебе какое дело? – отвечает заплетающийся мужской голос. – Ты кто вообще?

      – Совесть твоя, – рявкает Кирилл. – Ну-ка, брысь все отсюда.

      Едва успеваю отскочить от двери, как из нее вылетает мужчина. Что-то бурчит себе под нос, и сильно покачиваясь, спускается по лестнице.

      Решаюсь и вхожу внутрь. В нос бьет жуткий запах перегара, а от табачного дыма начинают слезиться глаза. Зажимаю нос и осматриваюсь. Мимо меня Кирилл протаскивает вырывающуюся Любу, очевидно, в ванную.

      Нестерпимо хочется сбежать из этого места, но я беру себя в руки и иду на поиски девочки. Мечусь по квартире, пока не нахожу ее в одной из комнат. Катя лежит на кровати, свернувшись калачиком и отвернувшись к стене.

      – Катенька, – зову негромко. Оборачивается и с удивлением смотрит на меня. – Что случилось?

      Глаза заплаканные, а губы мелко дрожат. Меня накрывает волной жалости и сочувствия. Хочется забрать эту малышку к себе и попытаться о ней позаботиться, но я не имею на это права. Кто создал законы в нашей стране?

      – Ме-ня, – всхлипывает она. – Вырвало.

      – Бедная, – спешу к ней. Присаживаюсь на кровать и прижимаю к себе.

      – Мама сказала, это из-за вас.

      Начинает всхлипывать еще сильнее, пряча лицо у меня на груди. Тошнотворный запах и правда чувствуется, наверное, одежда пропиталась. Но мне все равно. Состояние ребенка важнее.

      – Почему? – недоумеваю я.

      – Потому что пельмени слишком жирные…

      Ответить мне нечего. Люба вполне может быть права, а я просто не подумала об этом. Для ребенка такая еда не самая полезная. А для голодающего тем более. Но, с другой стороны, Катя могла просто переесть или перенервничать. Нужно обязательно разобраться и показать ребенка врачу.

      – Она мне больше не разрешит с вами дружить…

      – Все будет хорошо, – монотонно покачиваю ее и глажу по спине, чтобы успокоить. – Мы что-нибудь придумаем.

      Катя вскоре засыпает. Аккуратно укладываю ее на кровать, накрываю одеялом и бесшумно выхожу из комнаты. Прикрываю дверь и иду на поиски брата.

      – Ты что творишь? У тебя же ребенок! – из-за приоткрытой