Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945. Мирослав Морозов

изменение привычных мерок. Будь они обычными призывниками, им было бы проще освоиться, но, несмотря на свою относительную молодость, они уже хлебнули другой жизни, ничуть не более легкой и даже более ответственной, но другой.

      Через четверть века Александр Иванович записывает в тетрадку: «Учеба на курсах первое время шла у нас плохо. Военная служба многих не устраивала, больше всего не любили мы строевые занятия и всякое, даже на короткое расстояние, передвижение строем. Многие у нас стали нарочно плохо учиться в надежде, что их отчислят…» (Крон А. Капитан дальнего плавания. М., 1990. С. 73–74).

      2

      В РГА ВМФ удалось найти лишь один документ (Ф. р-918. Оп. 1. Д. 60. Л. 17), в котором указывается время погружения М-96. Это «Заключительный протокол официальных приемо-сдаточных испытаний ПЛ М-96 (зав. № 9685) постройки завода № 112 от 16 октября 1939 г. Раздел «Погружение и всплытие», пункт а), порядковый номер 3)

      «…Время погружения с момента открытия кингстонов и клапанов вентиляции всех балластных цистерн (с заранее заполненной цистерной быстрого погружения) до момента ухода топа перископа в воду (в сек.):

      – задано по спецификации – около 50

      – получено при испытаниях – 42

      – данные по М-97 (головная ПЛ проекта. – Сост.) – 42…»

      Вероятно, за 17 секунд М-96 погружалась из позиционного, а не из крейсерского положения, но вряд ли этот показатель существенно отличался от других однотипных кораблей.

      3

      Интервью Л. Маринеско порталу «Моряк Украины (http://moryakukrainy.livejournal.com/190669.html).

      4

      «Наиболее точно, стремясь хотя бы отчасти сохранить интонацию Александра Ивановича, я воспроизвел его рассказ о пресловутом загуле в Турку, оставшемся, несмотря ни на что, несмываемым клеймом на репутации подводника № 1. Сегодня уже ничто не мешает мне включить в мое повествование эту трагикомическую новеллу, теперь, по прошествии многих лет, она уже не может никого задеть. Воспроизвожу эту запись в том виде, в каком я прочитал ее Ивану Степановичу, опущу только имена и смягчу некоторые выражения, не имеющие существенного значения. Грубоват Александр Иванович бывал, циничен никогда.

      «А насчет финки – не отрицаю. Был такой грех. Положим, она не финка, а шведка была. Все-таки нейтральная нация. Дело было в Турку под новый, сорок пятый год. Финляндия вышла из войны, мы стоим в порту, живем на плавбазе. Лодка полностью готова к выходу в море, ждем приказа. Скука смертная, надоели все друг другу – дальше некуда. Мы с другом моим Петей Л., помните его, наверно, от тоски лезем на стенку. Решили пойти в город, там в гостинице жили знакомые ребята из советской контрольной комиссии, хотели встретить с ними Новый год. Деньги у меня были. Приходим, никого нет. Где – неизвестно. Заходим в ресторан. Открыто, но в зале ни души, одни официантки. Как видно, финны – домоседы, любят Новый год встречать дома. Мы попросили девушек накрыть нам в кабинете столик на шестерых, хоть и было нас всего двое. Расчет был на то, что наши знакомые вернутся и подсядут. Однако никто не идет. Мы в меру выпили, закусили, стали петь потихоньку украинские песни. Девушки заходят, слушают, улыбаются нам, но к столу, как мы ни звали, присесть не решаются.