Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945. Мирослав Морозов

врага. Мало чем уступали им и те, кто командовал подлодками в 1944–1945 гг. и кого один питерский литератор назвал «сворой подхалимов» комдива Орла. Более-менее подробный рассказ обо всех них потребовал бы работы не меньшего объема, чем настоящая. Когда-то можно было встретить публикации в печатных СМИ и об этих заслуженных людях, но сейчас всех их покрыла тень от пьедестала «подводника № 1».

      И если уж кто и претендовал на звание непокорного бунтаря, то во всяком случае не Маринеско. Он никогда, насколько это известно, не выступал на бригадных партсобраниях и служебных совещаниях с критикой командования и постановкой проблемных вопросов. Возможно, кто-то посчитает такие легальные формы протеста лишенными смысла в условиях «сталинского тоталитаризма», но это далеко не так. Вот лишь один конкретный пример: 27 марта 1942 г. командир 1-го ДПЛ Е. Г. Юнаков, командир С-7 С. П. Лисин, его комиссар B. C. Гусев и командир С-4 Д. С. Абросимов на служебном совещании в присутствии начальника Главпура ВМФ И. В. Рогова выступили с жалобой на командира плавбазы «Смольный» капитана 3-го ранга С. С. Веселова и его военкома батальонного комиссара А. Е. Лапова. Последнего подводники обвиняли в разворовывании и спекуляциях личными вещами погибших в 1941 г. подводников, хищении продуктов и дележе их с бывшим военкомом бригады Майоровым, а также в наплевательском отношении к нуждам личного состава. Политотдел БПЛ провел расследование, в ходе которого часть фактов подтвердилась, а другая осталась недоказанной. Но и этого хватило, чтобы 23 апреля снять Лапова с должности. Несколько позже – 6 августа – за пьянство был снят и командир плавбазы С. С. Веселов. Так что легальные формы оказались вполне действенными, вот только Маринеско предпочитал им свои. Но были ли они протестом, а не примитивным потаканием дурным наклонностям?

      Таким образом, по всем позициям, за исключением никогда официально не признававшегося в качестве показателя суммарного потопленного тоннажа, Маринеско находился далеко не на первых местах. Не будем оспаривать того факта, что в годы войны некоторые командиры получали звание Героя и при меньшем числе подтвержденных успехов или даже и вовсе без наличия оных. С этой точки зрения вручение «Золотой Звезды» командиру с двумя крупными победами было вполне оправданным, если бы не одно, но огромное но. Герой – это символ для подражания со стороны всех, всегда и везде, а Маринеско не был и не хотел становиться таким символом. Он нарушал дисциплину сам, и ему по большому счету было все равно, чем занят и как ведет себя экипаж в промежутках между боевыми походами. Это был совсем не тот образ офицера, который стремилась пропагандировать не только советская, но вообще любая пропаганда всех без исключения армий мира. Поэтому высшей справедливостью, с нашей точки зрения, было все-таки звание Героя ему не присваивать, и командование бригады подлодок КБФ в 1945 г. сумело разобраться в этом сложном вопросе, приняв правильное решение.

      Что ж, наши ветераны и современные