Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы. Андрей Марчуков

а бороться рука об руку с Украинцами против общего врага», – говорилось, например, в обращении известного петлюровского атамана Мордалевича, действовавшего на Волыни. «Петлюра – не Скоропадский», «а поляки – не… немцы», – убеждал он крестьян. Но те остались глухи к призывам встречать поляков не как врагов, а как союзников[220]. План спровоцировать антисоветское восстание провалился. Причина неудачи, постигшей украинских националистов, помимо прочего (например, усталости народа от войны), крылась в сильно развитых антипольских настроениях. Эти настроения были особенно крепки на Правобережье, где до революции польское землевладение было весьма значительным. Память о польском панстве оставалась живучей вплоть до 1930-х гг., заметно влияя на крестьянские настроения, национальные симпатии и антипатии.

      1917–1918 гг. можно считать определенным рубежом в развитии украинского национального сознания. В этот период не только происходит его утверждение в значительных массах крестьянства и начинается закрепление взгляда на Украину как на национально-политическое целое, но и углубляются различия в менталитете населения различных регионов Украины, заложенные еще в Средневековье – в зависимости от времени вхождения той или иной местности в состав России и степени в ней польского влияния. Оплотом националистов становится Правобережье, позже других отошедшее к России и дольше других испытывавшее давление полонизации, а также ряд районов среднего Днепра и Левобережья, как правило слабо урбанизированных, экономически менее развитых и менее пестрых в этническом плане.

      Население востока, юга, юго-востока, а также большей части Левобережной Украины связывало социальный вопрос с национальным в меньшей степени. История колонизации этих территорий и вхождения их в состав России, наличие крупных городов, а также пестрый этнический состав приводили к тому, что взгляд на «русский вопрос» и отношение к России здесь существенно отличались от тех, что встречались в других местностях. Так, крестьянский вождь анархист Н. Махно вспоминал, что «население (Гуляй-Польского. – А. М.) района было определенно враждебно настроено против политики Украинской Центральной рады, агенты которой, разъезжая по району, травили всякого и каждого революционера, называя его «предателем “неньки Украины” и защитником “кацапів”, которых по идее Украинской Центральной рады (по выражению ее агентов), конечно, нужно было убивать “як гнобытилiв мови”. Такая идея оскорбляла крестьян. Они стягивали с трибуны проповедников и били как врагов братского единения украинского народа с русским»[221]. Приведенный отрывок интересен не только тем, что показывает непопулярность националистических идей среди крестьянства. Не менее важно, что для тех, кто уже отождествлял себя как украинца (Махно непроизвольно говорит об этом как о само собой разумеющемся), было вовсе не очевидным, что существование украинцев должно обязательно подразумевать негативное

220

ВЧК-ГПУ: док. и материалы. М., 1995. С. 194–195.

221

Махно Н. Воспоминания. М., 1992. С. 55.