От Вознесенского проспекта до реки Пряжи. Краеведческие расследования по петербургским адресам. Георгий Зуев

к окраине города. Офицерская улица, кажись, и та же – да не та. Пошла она гораздо шире, просторнее; дома, в общей массе, менее высоки и громадны, инде виднеются сады, инде постройки деревянные. Свету вдесятеро меньше, народу тоже, и нет ни этого снованья, ни этого грохота экипажей.

      Писатель В. В. Крестовский

      В самом деле, какой резкий контраст!

      Там за вами, – шум и движенье, блеск огней и блеск суетной жизни, балет и опера, все признаки веселья и праздности; а здесь – тишина и мрак, и безлюдье; здесь первое, что встречает вас за мостом, – это казенно-угрюмое здание городской тюрьмы, которую вечером, подъезжая к одному из двух театров, и не заметите вы в окутавшем ее мраке…

      Одна и та же улица, но по одну ее сторону – жизнь многолюдного столичного города, а по другую сторону от Офицерского моста – столица умеренности и спокойствия. В бельэтажах ее домов не бывает раутов; на кухнях нет ни метрдотелей, ни поваров; есть лавки, но нет магазинов; по улице не гуляют, а ходят пешком. Здесь встают, когда по другую сторону улицы еще спят; обедают, когда там начинаются утренние визиты и ложатся спать, когда там только собираются к вечерним визитам».

      Историки Петербурга справедливо замечали, что по мере удаления от Театральной площади Офицерская улица все больше походила на городскую окраину. И действительно, долго еще, почти до начала XX столетия, здесь можно было видеть старые одноэтажные строения с колоннами, мезонинами, палисадниками и подслеповатыми деревянными флигелями. В праздной тишине этих заповедных уголков города люди свято берегли унаследованную старинную мебель и даже любимые часы-кукушки, продолжающие мерно отсчитывать уходящее в Лету время.

      По сравнению с элегантным участком Офицерской улицы, ее последующая часть всегда выглядела значительно скромнее и беднее. Здесь сновали торговцы с лотками на головах, мещанки, рабочий люд, чиновники и их жены. Люди одевались небогато и пестро. Преобладали байковые платки на головах, салопы и жакетки. Мелькали жилетки купцов и русские сапоги, поддевки, крылатки, тальмы, кацавейки, демисезонные пальто с узкими бархатными воротниками и ватерпуфы с маленькими буфами на плечах местных красавиц. Кое-где в толпе поблескивали светлые пуговицы форменных шинелей и офицерские кокарды на околышах фуражек.

      По мере приближения улицы к набережной реки Пряжки здания делались ниже и беднее, дома выглядели более мрачными и безликими. Улица наполнялись кустарными предприятиями, меблированными комнатами, распивочными, часовыми мастерскими, портновскими заведениями и даже кошерными еврейскими магазинчиками.

      Да, именно кошерными, так как в конце XIX – начале XX веков в Коломне между Торговой и Офицерской улицами сформировался район компактного проживания евреев. Историк-этнограф Наталия Юхнева отмечала, что еврейская колония появилась здесь во времена царствования императора Александра I, разрешившего своим указом евреям-фабрикантам