Насилие.ру. Александр Дым (LightSmoke)

налётчиков выгнали, отняв у них кинжалы и финки. Те пообещали отомстить. Через два дня заведующего клубом пырнули ножом, но тот успел отклониться, нож отодрал только карман. Вскоре на дороге к клубу нашли записку: «Громову, Богданову, Чупину, Кухтину осталось жизни до воскресенья 12 сентября». В субботу вечером состоялся спектакль. Жутко было в зрительном зале. Все ждали расправы. Пьяный отец Чупина умолял сына не играть на сцене.

      Тот не соглашался: «Погибну, а не струшу». Однако в клуб внезапно нагрянула милиция, и побоище пришлось отложить.

      На вопрос корреспондента: «Зачем вы устраиваете такие безобразия?» – один из хулиганов ответил, что комсомольцы сами виноваты, в клуб их не пускают, сами лезут в драку. «Я бы разве кого тронул, меня не трогай», и тут же спросил:

      – А ты не знаешь, где электрические фонари продаются?

      – Зачем?

      – Для ночной работы. Ночью их, сволочей, будем ловить. Мимо нас теперь шиш пройдешь. Изрежем».

      Удручающая ситуация с уличной преступностью никак не вписывалась в концепцию счастливого советского общества, строящего коммунизм. Поэтому по мере свертывания нэпа власти перешли в активное наступление на хулиганство. Хулиганы признавались антиобщественными элементами, якобы доставшимися советской России в наследство от царских времен.

      Уже в 1926 году в УК СССР внесли изменения, ужесточающие наказания за хулиганство. Это было сделано после громкого «чубаровского дела» о групповом изнасиловании в саду «Сан-Галли». Бесчинствующие на улицах шайки были фактически приравнены к бандитским. Пятерых «чубаровцев» приговорили к расстрелу, остальным дали большие сроки. Год спустя Череповецкий губсуд за поножовщину в пьяной драке и хулиганские выходки на улице приговорил одного человека к расстрелу, двух других к 10 годам лишения свободы.

      В 1930-х годах наказания ужесточили еще больше. Дела о хулиганстве слушались без предварительного расследования. Самое меньшее, чем мог отделаться пойманный хулиган, это год тюрьмы – этот срок давали за нецензурную брань в общественном месте. Самым же частым приговором было пять лет лишения свободы с последующим пятилетним запретом на проживание в главных городах CCCР. Скажем, так был наказан П. Смородинов, «беспричинно пристававший к сидящему на скамейке Н. Бурдилову». «Он всячески его оскорблял и ударил селедкой по лицу».

      Сталинские меры быстро принесли результат: уже в конце 1930-х годов хулиганства в советских городах практически не осталось, либо оно принимало мягкие формы:

      Женя Карасик всю жизнь завидовал Антону. Это была зависть восторженная и неизлечимая. Тошка и Женя были ровесники и в детстве жили по соседству. Дворы соприкасались. Но высокий брандмауэр разделял их. А дома, поворотясь друг к другу черными ходами, смотрели на разные улицы. Парадное крыльцо докторской квартиры выходило на мощеную и тенистую Большую Макарьевскую. Разболтанная калитка двора, где жил со своим отцом-грузчиком Тошка, хлопала на всю