Лабиринт Минотавра. Егор Фомин

пакетик.

      Петр молчал. Хотел, должен был отказаться, но так и не произносил этих слов.

      – Все, давай! – хохотнул еще раз Растяга. – Мы пока начнем отмечать «достигнутые договоренности». Только не задерживайся там. А то господин Скиронин накидается, и надо будет еще завтра встречаться!

      – Быстро не получится, – проворчал Петр, – пробки же.

      К этому времени он уже съехал с виадука и, находясь в правом ряду пропускал автобус, показывающий, что собирается отъезжать от остановки. Дальше оба ряда по-прежнему почти не двигались.

      – Ну ты будь понаглее. Пора уже переставать быть терпилой! – посоветовал Растяга и сбросил звонок.

      Петр выругался и ударил по рулю. Теперь надо было как-то развернуться, а для того впихнуться в левый ряд, достоять до перекрестка и лишь тогда поехать обратно. Так он наверняка не успевал к дочке.

      Пока автобус неторопливо выворачивал с остановки, Петр вдруг заметил в левом ряду за автобусом просвет. Он резко вдавил педаль, подрезая автобус. Под возмущенные клаксоны проскочил перед ним и втиснулся налево.

      Вызвал жену.

      – Привет, родная. Все-таки попозже приеду, – сразу сказал Петр, – сейчас к Растяге возвращаюсь.

      – Нашел деньги?

      Петр представил, как она распахивает глаза, как улыбается и тоже улыбнулся. Потом посерьезнел:

      – Там все непросто очень… нельзя эти деньги брать.

      Жена промолчала, тянула паузу.

      – Поеду, поговорю с ним, – первым сдался Петр, – извинись за меня перед Аринкой. Можем не успеть в магазин. Позвоню позже, когда пойму.

      Он повесил трубку. Смотрел вперед на стоящие перед ним машины, мял руль.

      До светофора, где можно было развернуться, оставалось сотни полторы метров. Но его ряд не двигался. Зато был пустым соседний встречный. За двойной сплошной. Развернуться было рискованно, правый ряд встречки был занят выезжающими с перекрестка машинами. А вот доехать до светофора и развернуться уже там можно было. Если бы не двойная сплошная, обещающая лишение прав.

      Он не хотел этого и сопротивлялся, казалось, всем телом. Но совершенно не понимал, как поступить иначе. Надо было немедленно делать выбор.

      Петр снова выругался, стукнул по рулю, выкрутил его влево и нажал на газ.

      Полторы сотни метров до светофора он проскочил меньше, чем за полминуты. Обошел по встречке весь длинный ряд машин и на перекрестке вывернул обратно вправо. Встал перед передней машиной, за стоп-линией.

      Включил левый поворотник и стал ждать зеленой стрелки налево. Как будто все обошлось.

      Основной светофор переключился, встречные машины тронулись, и первая же из них в ближнем к нему левом ряду включила мигалку. Лишь теперь Петр заметил на ней синюю полосу на белом фоне и ничего хорошего не обещающую надпись.

      Автомобиль ДПС подъехал к нему и остановился возле его водительского окна. Крупнолицый полицейский с тяжелой челюстью опустил свое стекло и знаком потребовал сделать то же самое. Петр, сам не свой, подчинился.

      Холодный апрельский