На милость победителя. Виктория Волкова

Так я и не приближался к его Аньке. И сработано слишком быстро. Не иначе как меня там ждали. Если мне устроили засаду, хотелось бы знать, по какому поводу. И кто навел? У меня никаких контактов с криминалом вроде нет, крупных сделок тоже. Как же вы, Камилла Яковлевна, вышли на такого крутого адвоката? – мысленно хмыкнул Демьяновский. – И где прячетесь? На Гоа упорхнули или в Таиланде окопались? Можете себе позволить… с моими-то деньгами, – поморщился он. – Но я все равно тебя найду, стерва. И вытрясу свои бабки», – ощерился Роман и оторопело глянул в экран айфона, где уже загрузилась фотография Янхеля Лернера. Крупного лысого мордоворота с хищным взглядом и патрицианским носом. Естественно, самого Педагога Роман видел впервые. Никогда и нигде с ним не пересекался. Да и общих друзей-приятелей наверняка не имел. Но что-то в самом облике Лернера, посадке головы, взгляде показалось Демьяновскому знакомым. Он снова открыл фотографию Анны Аркелиди. Похожа. Очень. Вот только сильно накрашенные глаза и дорогие тряпки сбивали с толку. Не давали ухватить за хвост промелькнувшую в башке мысль.

      «Кто же ты такая, Аннушка, – пробурчал он про себя, – и зачем отдала меня на съедение папиным волкодавам?»

      Чувствуя смертельную усталость, Демьяновский закрыл глаза. Сразу навалился сон. Дурной, беспокойный. Хрупкая и нежная Камилла танцевала у шеста в одних трусиках, потом превращалась в решительную и строгую Анну Аркелиди, затянутую в латекс. Та стучала на коленке рукояткой кнута и пристально разглядывала Романа. Демьяновский чувствовал себя привязанным к стулу. Он пытался освободиться и все время дергался. А нежный и мелодичный голос, совершенно не вяжущийся с внешностью Анны, просил его успокоиться. Роман приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой всю ту же медсестру. Она поставила капельницу, поправила одеяло и прошептала чуть слышно:

      – Мы сообщили о вашем состоянии родственникам. Не волнуйтесь, Роман Андреевич, сестра к вам скоро приедет.

      «Твою мать, – только и ухнул Демьяновский. – Сейчас начнется переполох. Танька позвонит матери. Та сорвется с Мишкиной свадьбы. Да еще и отца за собой потянет. Агафонов обидится, считая Петровича в первую очередь своим папаней. Загулялись старички, все откладывали, думали, времени достаточно. И что скажет Мишка, узнав, что родной отец по молодости лазал через забор к соседке и ее сын вовсе не друг детства, а самый настоящий брат?»

      Демьяновский поморщился, чувствуя горький ком в горле. Глаза закрылись сами собой, а сон продолжился. Только теперь вместо ведьмы в латексе в сознание Романа вторгся, поблескивая лысым черепом, сам Янхель Лернер.

      – Я же тебя предупреждал, – поморщился устало. – Не трожь моих девочек…

      От неожиданности Демьяновский вздрогнул и окончательно проснулся. Обезболивающее, стекающее в вену по прозрачной трубке, особого облегчения не принесло, лишь слегка туманило разум.

      – Твою мать, – чертыхнулся Роман. – Как же мне раньше в голову не пришло… Яковлевна, Янхельевна… Бред какой-то!