Тени исчезают в Раю. Светлана Нарватова

любил вот так, чтобы прямо из моря. Он добрел до любимого места, подальше от сутолоки отдыхающих, и вошел в воду. Зыбкая золотая дорожка тянулась по воде до самого светила, уже наполовину утонувшего. Оранжево-розовое зарево окрашивало ватные клочья облаков. Небо над ними было глубоко-синим. Постепенно солнце погружалось всё глубже, золотая дорожка становилась всё зыбче, и вскоре лишь облака подсвечивались золотистыми лучами. Получив ежевечернюю дозу эстетики, Алекс поплыл в сторону берега. Неподалеку от его одежды, прямо платьем на песке, сидела молодая женщина. Она глядела в закат и редкими мелкими глотками пила красное вино из бокала с высокой ножкой. Коллингейм накинул на плечи халат и сел рядом, опираясь локтями на согнутые в коленях ноги.

      Они молчали. Это молчание было не в тягость. Внешность незнакомки была приятной. Изящные, даже нервические черты; тонкие, но красиво очерченные губы. Светлые волосы до плеч накрыты пляжной панамой. И полное безразличие на лице.

      – Уже поздно, – нарушил он молчание. – Скоро стемнеет. Не боитесь гулять одна?

      Собеседница – точнее, со-молчальница, – в ответ лишь пожала плечами.

      – Зря. Говорят, здесь маньяк промышляет.

      – Вы, что ли? – не поворачивая головы и не меняя выражения лица, ответила женщина.

      – Нет, я серьезно, – возразил Алекс. Как вот этих бледных молей защищать, если они сами лезут в руки злодеям?

      Женщина вновь пожала плечами.

      – Хоть какое-то развлечение, – безучастно ответила она.

      – Безделье, море, мясо! Раз в день фантастические закаты дают. По утрам, для «жаворонков», говорят, еще бывают рассветы, но я сам не видел. И вам – скучно? – поразился Коллингейм.

      – Вы кем работаете? – невпопад спросила незнакомка, удостоив его быстрого взгляда.

      – Не поверите: детективом по расследованию убийств, – выдохнул Алекс, внезапно осознав, что его слова вызовут сомнения. Словно он рисуется.

      – Не верю, – предсказуемо ответила собеседница и сделала очередной крохотный глоток вина.

      – А зря. Между прочим, я очень хороший детектив, – признался Коллингейм, глядя, оранжевый оттенок тает, меняясь на серовато-розовый. – Даже самый лучший, если верить статистике раскрываемости.

      – И много вы их раскрыли? – с легкой насмешкой в голосе спросила женщина.

      – Немало. Но убийства – это совсем не то, о чем бы я сейчас хотел говорить. Это моя работа, тяжелая и выматывающая. Во всех отношениях. А я впервые за десять лет покинул планету и по-человечески отдыхаю. Представляете?

      Женщина кивнула.

      – Я на эту поездку пять лет деньги копила, – призналась она в ответ.

      – А мне она в награду за раскрытия одного преступления досталась. У нашего сенатора убили невесту.

      – Как это романтично.

      – Поверьте, в убийствах нет никакой романтики. Горе, боль, грязь…

      – Почему же вы тогда не бросите свою работу? –