Теория и методология психологии. Постнеклассическая перспектива. Коллектив авторов

но все еще не определены с исчерпывающей точностью и полнотой» (Кюнг, 1990, с. 225).

      Как известно, связной постмодернистской философии не существует, но это название объединяет мыслителей, обсуждающих различные проблемы постсовременной реальности. Так, Ж.Ф. Лиотаром был проанализирован статус знания в постмодернистскую эпоху, и если классическая наука находилась в конфликте с нарративами, то в постнеклассической науке Ж.Ф. Лиотар обнаружил ряд корреляций с постмодернистской эстетикой (Lyotard, 1979). М. Фуко изучал власть знания и роль бессознательного в историческом процессе. Он показал, что наши представления о реальности обусловлены языком, а за ним скрываются неявные источники власти (Фуко, 1994). Ж. Бодрийяр сфокусировался на отдельных темах «соблазна» и создании гиперреальности симулякра, когда образ, многократно усиленный техническими возможностями, берет верх над реальностью (отечественный пример, возникновение виртуальной партии «Единая Россия» на выборах 1999 г., доказывает, что такие исследования весьма актуальны). Ж. Деррида взял на вооружение темы языка и деконструкции. Деконструктивизм стал одним из влиятельных направлений современной литературной критики, в рамках которой новую литературную парадигму иногда разумеют под тяжеловесным названием «постструктуралистско‐деконструктивистско‐постмодернистский комплекс» (Скоропанова, 2001, с. 53).

      Для Д. Белла и Ю. Хабермаса понятие «постмодернизм» изначально ассоциировано с постиндустриальными изменениями общества. Д. Белл, известный как автор концепции деидеологизации и постиндустриального общества, связывает с последним социокультурную возможность постмодернизма (его черты – гетерогенность, разнородность, плюрализм) (Bell, 1967). Но если для Ж.Ф. Лиотара открытия провоцируются разногласиями, то, согласно Ю. Хабермасу, согласие достигается посредством дискуссии: он вводит понятие «коммуникативной рациональности» как синтетического механизма преодоления противоречий. Заметим, что наша трактовка коммуникативной рациональности более широка, поскольку мы исходим из постмодернистской установки, в соответствии с которой чем сильнее способность не отражать, а искажать чужие теории, тем креативнее исследовательское сознание. На наш взгляд, коммуникативная рациональность – это инструмент, посредством которого из отдельных фрагментов складывается мозаика, и постмодернизм выступает здесь в качестве силы, позволяющей увидеть общую картину еще до того, как та стала реальностью. Например, концепция полифонии сознания и диалога М.М. Бахтина— это один фрагмент изменившейся реальности ХХ в., а теория самоорганизации И.Р. Пригожина – другой. Но это фрагменты одной картины, свидетельствующей о смене культурной парадигмы, включающей изменение и методов, и способов познания в целом. Характеристиками постмодернистской науки здесь становятся неопределенность, неверифицируемость,