Сахар со стеклом. Маша Малиновская

мамой остались сидеть вдвоём.

      Да уж, тот ещё радушный приёмчик.

      Отдалённо послышался звук сообщения.

      – Я совсем забыла написать тёте Соне, – спохватилась я. – Она же просила сообщить, когда на месте будем.

      Телефон остался в кармане куртки, которую я повесила в коридоре. Я вышла за ним и стала невольным свидетелем разговора сына с отцом.

      – Папа, ты издеваешься? Неужели совсем слепой? Сначала притащил в дом секретаршу, а теперь эту? Дальше кого на содержание ещё возьмёшь?

      – Алексей! Ты забываешься!

      Стало очень неприятно. Вот тебе и брат. «Эту» больно царапнуло. Меня же вроде бы представили ему по имени. Вон и маму как назвал, словно выплюнул: «секретаршу». Я буквально за несколько минут заметила обоюдный блеск в глазах Виктора и матери. И сомнений нет, что они влюблены друг в друга, и мама никакая не охотница. Неужели, этот Алексей этого не заметил за целый год? Или просто не захотел.

      Я замерла возле вешалки, надеясь, что меня не заметят в пылу спора. Уйти без телефона было бы глупо, а если зашуршать курткой, то меня услышат. Неудобно будет.

      – Отец, у тебя же их сколько было, но домой ты их не тащил.

      – Ты же знаешь, с Наташей всё по-другому.

      – А как же мама?

      Слышится тяжёлый вздох.

      – Лёш, мы с тобой сто раз на эту тему уже говорили.

      Настойчивый собеседник, так и не дождавшийся от меня ответа, видимо, потерял терпение, и на весь коридор снова противно отозвался сигнал мессенджера. Отец и сын обернулись и заметили меня, стоящую в нерешительности. Захотелось тут же провалиться сквозь землю.

      Младший Шевцов, хмыкнув, развернулся и ушёл в сторону лестницы на второй этаж, а Виктор подошёл ко мне с извиняющейся улыбкой.

      – С Алексеем иногда трудно. Но он свыкнется, вот посмотришь. Я хочу, чтобы этот дом стал для вас с Наташей настоящим домом. Чувствуй себя здесь полноправной хозяйкой, Яна. Ты поняла?

      Виктор Андреевич ободряюще приобнял меня за плечи. Я кивнула ему в ответ.

      – Я попробую, – пообещала, но сама в этом очень сомневалась.

      Домом для меня навсегда останется маленькая квартирка тёти Сони, с уютной комнатой и старенькой кроватью. Пусть почти в глуши, пусть без роскоши, но с душевным теплом. Здесь же, я это уже поняла, мне придётся непросто. Но я попробую. Ради мамы.

* * *

      Мы вернулись к столу и закончили завтрак. Потом мама показала мне мою комнату.

      – Вещи разберёшь сама, разложишь, как душа пожелает. Завтра поедем в торговый центр – нужно купить тебе лицейскую форму, кое-что из одежды.

      – У меня достаточно одежды.

      Мама насмешливо подняла бровь.

      – Яна, даже если это так, женщины никогда в том не признаются.

      Я попыталась улыбнуться, но в голове горело злое «кого ещё на содержание возьмёшь?» Но ведь моя мама не сидит совсем на шее Виктора, она продолжает работать в его фирме. Когда мы ехали в поезде, она рассказала, что Виктор всё же уговорил её бросить работу и заняться домом, но долго так мама не смогла, а Шевцов так и не нашёл себя такую