Ежевика в долине. Мария Юрьевна Гурова

тно сложенные короткие брюки, рубашка, гетры, свитер, галстук и портупея, а восьмая всегда пустовала. Ее ни за что нельзя было занимать, у членов ордена и школяров должно было быть всего поровну, даже если это было вот так нелогично. Семь серых кителей висели на штанге в платяном шкафу. Личных вещей у каждого послушника было мало, даже мыло и полотенца были общими. Посреди спальни стоял чугунный очаг – единственный источник тепла, не считая семерых ребят. Изо ртов шел пар, когда кто-то из них шумно выдыхал во сне. Они привыкли терпеть, выучились объяснять необходимость добровольных лишений, некоторые даже смогли воспевать свои тяготы и жертвы. Каждый в этой комнате был младше тринадцати лет, потому никто из них еще не научился заправски храпеть, как это делали старшие ребята. Избалованные беззвучными ночами, мальчишки спали чутко и ворочались, заслышав шорох. Стылый неуютный покой царил в любой из таких комнат. А еще кричащая нехватка того самого важного, в чем так нуждался каждый юноша: тишины внутри задернутого полога, любимых безделушек и непринужденного бардака. Ничего подобного здесь не находилось. Каждому послушнику ордена разрешалось хранить одну книгу и одну любую вещь. Вот и Тристан имел такую – Ситцевого рыцаря – тряпичную куклу. Игрушку еще в раннем детстве смастерил для него сэр Мерсигер, почитаемый и обожаемый школярами наставник. До того он проникался судьбами каждого ученика, что не смог обделить заботой осиротевшего Тристана. Учитель тогда взял зеленую ткань – кривой обрез ситца, что хранился у маленького Тристана – и сшил ему куклу, а вместо копья вложил в игрушечную руку обструганную и разукрашенную веточку терна. Сэр Мерсигер рассказал, что кричащего годовалого Тристана привезли завернутым в этот самый ситец, и что кусок ткани походил на наспех разрезанную юбку или платье. И Тристан всю жизнь верил, что эта юбка или платье когда-то принадлежали его матери. Оттого он так крепко любил своего Ситцевого рыцаря. Тристан говорил:

      – Вы, сэр, служите прекраснейшей из дам – моей матушке – раз носите на себе часть ее платья!

      А Ситцевый рыцарь отвечал:

      – Конечно, Тристан! Большая честь служить такой леди! Вот сами и поймете, как станете рыцарем.

      – Вам следует быть идеальным, чтобы не посрамить ее имени, – поучал его Тристан.

      – Для того и стараюсь! Я бы не посмел запятнать ее честь своими недостатками.

      – А разве они у вас есть, сэр? – удивился Тристан.

      – Всего один: я неживой, – ответил Ситцевый рыцарь, сотрясаемый рукой мальчика.

      – Так не пойдет. Ее бы это очень оскорбило и, я уверен, расстроило.

      Ситцевый рыцарь браво взмахнул копьем и закивал, подталкиваемый указательным пальцем Тристана.

      – Вот и я думаю, что не пойдет. Нам должно это исправить!

      В хрупкий мир под пледом ворвался голос извне.

      – Тристан, что ты там делаешь? Ложись спать!

      Нехотя и выждав, Тристан ответил:

      – Не мешай, Гаро, я на военном совете.

      Послышался вздох, полный возмущения. Военные советы длятся долго, как говорят.

      – Какой еще совет за полночь? Спи давай! – шикнул Гаро.

      Но в шатре из старого пледа решались судьбы. Спать было нельзя.

      – Но как же, сэр, мы можем это исправить? – резонно спросил Тристан. Он совсем не представлял, как можно кого-нибудь оживить.

      – Проще, чем кажется. Но для начала скажите, вы меня любите?

      – Люблю, как самого верного из товарищей! – заявил Тристан. И ему показалось, что Ситцевый рыцарь выгнул набитую грудь колесом.

      – Тогда нет никаких препятствий для нашей церемонии, – уверил его Ситцевый рыцарь. – Просто пожелайте, чтобы я был живым, и я буду.

      Тристан бы и рад был остановиться, но игра его увлекла. Ну и поругали бы его наставники, узнай они, что он играет в магические ритуалы.

      – Но я и так желаю. Не сомневайтесь, сэр, я бы хотел… – он не знал, как произнести это желание. Чтобы Ситцевый рыцарь ожил? Чтобы говорил сам? Чтобы превратился в человека?

      – Так подарите мне душу, господин, – объяснил он.

      – Как?

      – Дайте мне имя, если Вам его не жалко.

      Тристан задумался. На ум ничего не шло. Он знал его всегда таким.

      – А что же вам Ситцевый рыцарь не по душе?

      – Хорошее прозвище, зовите меня так, коли угодно, – сказал он. – Но вы всегда обращаетесь ко мне «сэр». Как рыцарю жить без имени?

      Тристан улыбнулся, он вдруг все понял.

      – Что ж, так имени мне для вас совсем не жаль. Вы будете сэр Трувер, Ситцевый рыцарь! – воскликнул он, отчего соседи по комнате заскрипели кроватями.

      – Вы… Вы даете мне свое имя? – растеряно спросил Ситцевый рыцарь, и Тристан вдруг услышал совершенно чужой, мужской голос, совсем не похожий на свой, ребяческий.

      – Вы живы! – прошептал ошарашенный Тристан. Он вдруг заметил, что тканевая фигура двигалась сама, совсем без усилий его пальцев. Он бережно положил его на подушку. И Ситцевый рыцарь закивал.

      – Все