Друг мой Лешка. Александр Мирошниченко

ion>

      файл.1

      Сколько я помнил себя, столько я помнил и Лешку. Правда, до определенного возраста мои воспоминания носят расплывчатый характер, а то и вовсе не отличить мои реальные воспоминания конкретного эпизода от рассказанного родителями в более позднее время. Естественно, это касается самых первых лет жизни.

      Одно могу сказать уверенно: знал я Лешку еще тогда, когда весь мир был неведом и опасен, а мамины объятия защищали от всех невзгод и страхов на свете. Поэтому совершенно не важно, кому я этими воспоминаниями обязан: себе или пересказам предков. Но есть в моей памяти картинки из детского сада, где рядом со мной малыш, которого с моим другом объединяет только имя, поскольку образ спокойного пухляша абсолютно не вяжется с тем Лешкой, которого я помню в более поздние эпизоды своей жизни. Тот Лешка аккуратно, громко посапывая, разбирал все детсадовские игрушки, что были в зоне его досягаемости, на отдельные детальки. Потом складывал полученное в коробочку и с результатом своей работы шел к воспитательнице доложить, что «машинка состоит из колесиков, железочек, кузова и кабинки» или «кукла, оказывается, – это две ручки, две ножки (одна куда-то потерялась), голова и туловище».

      Все увещевания, наказания и причитания ничего в поведении того Лешки не меняли. Пришлось тогда его бабуле (папа с мамой были всегда на заработках на севере, или «на северах», как говорил Лешка) учиться собирать и ремонтировать всё, на чем удовлетворял свое любопытство внук. Я думаю, не оставь он в школе такой способ познания мира, то баба Валя со временем бы освоила широкий диапазон специальностей по ремонту: от спортивного инвентаря до электронно-вычислительных машин, изучением которых Лешка занялся еще в те времена, когда мы про такое и не слышали.

      Но начав учиться в школе и освоив такой замечательный навык, как чтение, Лешка стал утолять свой интерес не только разбирая всевозможные механизмы, но и читая про них. Читал он много, но только то, что его трогало и волновало. Школьные предметы, стоит заметить, очень редко попадали в сферу его интересов, поэтому учился он плохо, хоть и знал практически обо всем на свете. Уже в четвертом классе он пытался объяснить мне, что такое ЭВМ и как она работает. Поскольку я больше тратил времени на уроки и домашку, то не особо вникал в его рассуждения. Он же к учебникам прикасался только после бабушкиных слез, когда та упрашивала его взяться за ум, иначе дети будут винить ее за пробелы в воспитании внука. Лешка заявлял, что родители не имеют права ругать ее, если у самих нет возможности заниматься своим чадом, но бабушку любил и на какое-то время брался за учебники, получал несколько хороших оценок и опять забрасывал учебу.

      Когда в восьмом классе в школу пришла новая математичка, в которую немедленно влюбились все мальчишки старших классов, Лешка тоже вроде как взялся за математику, но быстро остыл, заявив, что это скучно.

      – Может, у тебя просто нет способностей к математике, поэтому тебе и скучно? – с улыбкой спросила новая училка.

      На что Лешка заявил, что дело не в нем, а в учебнике, отстойном и бесполезном. И пояснил, что скоро таких задач вообще не будет в школьных книжках, потому что достаточно просто написать программу, и все задачи целого параграфа будут решаться при помощи ЭВМ в два счета.

      – Ну вот и напиши такую программу, а мы проверим, можешь ли ты отвечать за свои слова, – поставила точку в перепалке учительница.

      Все в классе посмеялись, представляя, какой конфуз ожидает одноклассника. После урока Лешка подошел к математичке и положил перед ней свою тетрадь.

      – Вот, – сказал Лешка, – здесь программа.

      Женщина слегка смутилась, напомнив, что это было домашнее задание, но тетрадь взяла и обещала проверить корректность написанного, когда будет время. На следующем уроке математики она объявила, что за домашнее задание ставит Лешке пять, и добавила уже ему, что он может приходить на математику когда сочтет нужным или когда ему потребуется ее помощь. А в финале добила всех сообщением о том, что ставит ему пять за четверть и за год. Остальные предметы Лешка продолжал игнорировать, то есть стабильно получал тройки.

      По окончании школы Лешка, как и положено, подал документы на мехмат, но несмотря на недобор, его не взяли: он на экзамене поспорил с молодым аспирантом, который был в экзаменационной комиссии. Причины спора Лешка не озвучивал, но я почему-то был уверен, что правда была точно на его стороне.

      После выпускного наши пути ненадолго разошлись. Я, как и мечтал, пошел в летное училище, а Лешка отправился служить срочную в армию.

      Чем Лешка занимался на службе, он почти не рассказывал, лишь иногда всплывали какие-то общие слова и комментарии. По ним я решил, что его всё там устраивало. И армия, и страна, которой он отдал долг, тоже остались Лешкой довольны. Иначе чем объяснить тот факт, что расставаться родина с отдавшим долг Лешкой не захотела. Ему запретили выезд за границу на пять лет. На мое удивление друг проговорился: «Это они еще смилостивились». Но вот что интересно: буквально через короткий срок страна, которая получила с Лешки долг и запрещала ему покидать