Счастливая или мертвая. Сергей Н. Айк

да были ее страстью с самого детства. Она любила ездить в них, любила смотреть с лужайки перед отцовским домом, как они проносились, с грохотом и лязгом, ее приводила в настоящий восторг их внутренняя мощь. Ощущая вибрации, которые создавали проходившие поезда, Пенни покрывалась мелкими мурашками от самой макушки и вниз, до кончиков розовых ногтей на детских крошечных мизинчиках, упрятанных в белые носочки, а для большей надежности, еще и в розовые, смешные кеды с мультипликационными мордашками…. Но детство закончилось и мурашки перестали появляться.

      Пенни выросла, сохранив, однако, свою любовь к поездам. И если из множества мужчина она все еще искала своего идеального, то среди множества поездов идеальным был именно этот – Северный экспресс…

      Следом за переливом музыкального аккорда над железнодорожным вокзалом раздался приятный, точнее, волнующий женский голос:

      – Уважаемые пассажиры, Северный экспресс, следующий…

      – Бестолковая я, – Пенни подхватила кейс и спортивную сумку, и быстрым шагом направилась к своему вагону, укоряя себя на ходу, – вот ведь, клюшка! Скажи кому, что не успела на поезд, который стоял у меня под носом…

      – …семь минут. Отъезжающих просим занять свои не места. Не забывайте на платформе свои вещи…

      – Вещи…, какие там еще вещи, – посмеиваясь над самой собой, прошептала девушка, – чуть себя на платформе не забыла…

      Когда она впервые попала в Северный экспресс, ей было лет семь или чуть больше. Она шла по перрону к своему первому вагону, в сопровождении родителей, пребывая в непередаваемом восторге и крутила головой во все стороны. Безопасности ради, родители держали ее за обе руки, лишая при этом, возможности потрогать множество интереснейших предметов, которые, были, буквально, повсюду. Отшлифованный прикосновениями поручень, чудесные диванчики, что стояли у дальнего края платформы, даже столбы, что поддерживали прозрачную крышу – все это хотелось почувствовать руками. А еще хотелось, но было ужасно страшно, коснуться кондуктора и проводника, тех самых, что помогали родителям найти нужный вагон…

      Многое изменилось с тех пор, но кондуктора остались, диванчики, по-прежнему, были на месте, правда, уже другие, мягкие и более удобные, она провела на них достаточно времени, ожидая, когда к платформе подойдет ее любимый Северный…

      – Мадмуазель, купе номер восемь, – проводник, мужчина средних лет, в форме, указал направление.

      – Спасибо, месье.

      – Давайте я помогу, – предложил он, нацеливаясь на спортивную сумку.

      – Нет-нет, благодарю, она совсем легкая.

      Мужчина спокойно принял отказ, уступил Пенни ковровую дорожку, а потом и вовсе вышел в тамбур, высматривая следующего пассажира.

      – Номер восемь, номер восемь…, – шептала Пенни, – шесть, семь…, вот и номер восемь.

      Купе было лишь приоткрыто, и девушке пришлось помочь себе коленкой. Дверь плавно отошла в сторону, освобождая проход, а колокольчик, установленный на ограничителе хода, тихо звякнул. Пожалуй, слишком тихо, обычно его звук…, додумывать Пенни не стала.

      – Ура.

      Несколько минут девушка посвятила комфортному устройству… Спортивную сумку, которая и правда была совсем легкой, отправила на третью, багажную, полку за невысокий ограничитель. До конца поездки Пенни легко могла обойтись и без нее. Все необходимое находилось в новом дамском кейсе. Дорожная одежда, косметичка, электронная книга в одном отделении, плоский термос-фляжка с черным кофе в другом. Там были еще кое-какие мелочи, но главным был, именно кофе. В каждую поезду дочери, его заботливо, с затеями, наводил отец, и потому, пить его следовало именно в дороге. Во-первых, он был очень вкусный, во-вторых, он был горячий, с капелькой коньяка и такой ароматный, что не пить его было невозможно, а в-третьих, отец очень старался, а это заслуживало особого уважения.

      Пенни достала билет в паре с удостоверением личности и выложила их на столик. В этот момент экспресс глубоко вздохнул, и медленно, словно сам опасался скрытой в нем мощи, двинулся вперед. И только тут, Пенни с удивлением поняла, что три оставшихся в купе места, были свободны.

      – Неужели, все будет настолько хорошо? Неужели, я всю, дорогу буду в купе одна, – загадала Пенни, даже прикрыла глаза, предвкушая удовольствие дорожного одиночества…

      Постояла, немного покачиваясь, в такт набирающего скорость экспресса, а потом решительно прикрыла дверь купе. На всякий случай, вдруг с одиночеством не повезет, следовало переодеться. Несколькими заученными, а потом и уверенными движениями, девушка внесла необходимые коррективы в свой внешний вид. Из джинсов-брюк в мягкие бриджи, из джинсовой рубашки в тонкую, персикового цвета водолазку, а от короткой кожаной куртки можно было и вовсе отказаться, просто достать из кармана мобильный телефон, выложить его на стол, а саму куртку отправить в шкаф для верхней одежды.

      Заглянув, на всякий случай, в билет, и убедившись, что место у нее было самое то, которое она и предпочитала, Пенни со спокойной совестью плюхнулась на диван, и чуть повернув