Женщина с большой буквы «Ж». Эльвира Барякина

и «не донес себя до койки». Я люблю, когда он нажирается. Он тогда либо поет «Едут, едут по Берлину наши казаки», либо спит. А когда он спит, я могу безнаказанно стырить у него резиновый клей, чтобы приклеить на велосипедную шину моих солдатиков. И бог с ним, с компотом. Баба Шура обещала меня ирисками угостить.

      Машина желаний

[28 мая 2005 г.]

      Арни говорит, что я должна быть доброй феей:

      – Вспомни себя в детстве. Ты наверняка хотела, чтобы у тебя была крестная фея, которая бы исполнила твое заветное желание. Было такое?

      – Было.

      Ах, по молодости я действительно нуждалась в помощи потусторонних сил. Мне очень хотелось погибнуть за правое дело: стерпеть пытки фашистов, ничего им не сказать и попасть в список пионеров-героев. Но все фашисты в нашем районе вымерли задолго до моего рождения.

      – Так вот, – продолжил Арни, – представь, что ты и есть добрая фея и ты послана на землю, чтобы помогать людям. Твоя жизнь сразу же наполнится смыслом, ты обретешь душевный покой…

      Я долго думала, кого бы мне осчастливить. Племянника Джоша? Фиг ему – он мне и так шесть штук должен. Сестру Лелю? Подругу Мелиссу?

      На автобусной остановке сидел черный паренек с глазами побитого щенка. Я подошла.

      – Какое твое самое заветное желание?

      – Fuck you!

      – Ну… пошли…

      Не пошел, паразит. Людям не нужна моя доброта.

      О доблестях, о подвигах, о славе

[30 мая 2005 г.]

      Кевин позвонил в шесть утра:

      – У меня для тебя новость: сегодня ты снимаешься в кино!

      – В роли кого?

      – В роли одной женщины. Ты идеально подойдешь.

      Я насторожилась: последние два месяца Кевин снимал фильм про марсиан.

      – Монстром быть не согласна.

      – Да при чем тут монстры?! Тебя даже гримировать не придется. Ну, почти.

      – Э-э-э…

      – Как хочешь. Только потом не жалуйся, что я тебя на съемки не беру.

      Съемочный павильон – провода, рельсы, куски звездолетов и будуаров…

      Кевин что есть сил орал на пришельцев:

      – Марсиане, нах… Вам с такими рожами не Землю завоевывать, а машины парковать! Вот ты. – Кевин подбежал к центральному уродцу. – Ты что, никогда на расстрел не ходил? Тебе сложно повстанцу по шее двинуть?!

      Марсианин с ненавистью смотрел на него.

      – Пусть он на тебе потренируется, – шепнула я режиссеру. – У него получится, вот увидишь!

      Кевин сурово зыркнул на меня.

      – Ладно, перерыв. Всех ненавижу. Уроды!

      Бряцая оружием, уроды разошлись пить кофе. Костюмеры и гримеры поскакали следом – следить за доспехами и рогами.

      – Какие у меня будут слова? – спросила я Кевина.

      Тот устало листал сценарий.

      – Никаких. Тебе надо просто полежать на столе.

      – То есть?

      – Ты будешь изображать павшую в боях.

      – Я что, труп буду играть?!

      – Ну да! Повстанцы будут целовать тебя в лоб и клясться