Белая крепость. Егор Калугин

ся подол платья и легкая ножка в замшевом сапожке опустилась на ступеньку, другая повисла нерешительно над спиной лежащего.

      – Можно выходить, – повторил мужчина.

      На его локоть легла узкая рука в коричневой перчатке. Сапожок, не коснувшись спины лежащего, прочертил короткую дугу, и девушка в черном широком плаще легко спрыгнула на мостовую.

      – Здесь принято наступать на слугу, – прошипел мужчина. – Вы нас выдаете с головой.

      – Куда идти? – послышалось из-под капюшона.

      – Прошу, госпожа, – произнёс он, вытянул руку. – Нам сюда.

      Кучер соскочил на мостовую, скрутил кнут в ладонь и двинулся узким проулком вниз. За ним женщина в плаще, а следом ехавшие на запятках, придерживая хорошо заметные под плащами сабли. С первого взгляда было заметно, что они торопятся. Идущие позади часто оглядывались, будто опасались преследования.

      В самом конце улицы возница стукнул трижды рукоятью кнута в неприглядную дощатую дверь с тисовым веночком. Изнутри послышался кашель. Возница, не ожидая приглашения, вошел. Пробыл там недолго, дверь распахнулась и показалась его рука. Девушка подала ему ладонь и скрылась за дверью. Остальные отступили в тень, оглядывая улицу.

      В доме было жарко натоплено, трещали дрова, и огонь колыхался по стенам багровыми отблесками. У очага сидела горбатая старуха с крючковатым большим носом в бородавках, седая и безобразная, в цветастом халате. Она заскрипела недовольно:

      – Я говорила – не опаздывать! Времени нет. Совсем!

      Возница, в свете очага оказавшийся рыжим конопатым парнем, шагнул к двери:

      – Удачи, княжна, пусть сладится всё. А мы сдюжим, не сомневайся…

      И в глазах его светло-голубых искоркой сверкнула слеза.

      – Быстрее переодевайтесь! Быстрее! – скрипела своё старуха.

      – Спаси Бог тебя, Ерёма. Всё сладится, я верю, – произнесла гостья.

      Рыжий кивнул и вышел, скрипнув дверью. Старуха растирала в ладонях и бросала в огонь пучки травы. Комната скоро наполнилась едким дымом:

      – Тяга сильна, тяга идёт. Ох, ух! Чую, чую! Близка, близка темень! По земле бежит, по воде течёт, по воздуху несётся! Темень близится. Темень!

      Гостья сбросила плащ и оказалась совсем молоденькой девушкой с копной темных вьющихся волос и синими глазами.

      – Ох, темень близко, чую я, – старуха скакала на одной ноге, припевая своё. – Тяга сильна. Тяга идёт, идёт! Темень близится, вижу! Будет у тебя, дева, суженый, вижу его, вижу! Сила в нём тайная, сила темная!

      Сухо хлопнул за дверью выстрел, кто-то закричал, и старуха засуетилась, заохала:

      – Темень, темень! – швырнула в огонь несколько снопиков травы и комнату заволокло чадом, так что и огня уже было не различить. – Тяга сильна! Ах! Ух!

      За дверью зазвенели сабли, захлопал кнут, дробно посыпались выстрелы.

      – Ух! Ах! Отворись протока, – завыла старуха, – подхвати листок, закрути по воде, унеси далёко на брега светлые, потаённые! Уходи! Уносись!

      Дверь с грохотом слетела с петель, выпуская, словно в трубу, густой дым из комнаты. И оказалось, что старуха осталась одна. Она поглядела хитро на вошедшего мужчину в черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном и захохотала, заливаясь, показывая ему язык:

      – Не успел! Не успел! Бе-бе-бе!

      Гость сдвинул капюшон, обнажив длинный узкий нос и холодные бледные глаза:

      – Ниварья.

      На улице послышался звон и в комнату влетели разом четыре короткие стрелы. Мелькнули стальным оперением и отбросили старуху к стене.

      Мужчина прикрыл глаза и повел носом, принюхиваясь чутко, словно зверь:

      – Она только что была здесь. След ещё виден. Пускайте за ней пса.

      Глава 2. В которой друг бросает друга в разгар кавалеристской атаки

      На белых крепостных стенах тревожно алел закатный свет неба.

      – Гусары! Гусары идут! – закричал Олег, подняв саблю.

      Сабля была спортивная, с обломанным острием.

      – Где? – вытянул шею Вовка.

      – Видишь, там? – Олег клинком указал в край пустыря, где кончались черные кусты и виднелся край заснеженной дороги. – Разворачиваются лавой!

      Вовка пригляделся, но ничего кроме зелёного «Жигули» с горящими фарами не увидел.

      – Точно? – спросил он с сомнением.

      – Не видишь? – разгоряченно крикнул Олег. – А крылья у всадников не видишь? А лес поднятых копий?

      И вскочил на кромку снежного редута:

      – Сомкнуть ряды! Колья ставь!

      Вовка был единственным, кому команда могла предназначаться, и он только сжал крепче толстую палку, служившую ему оружием.

      – Чего застыл? – обернулся к нему Олег. – Вперёд редута становись! Пушки – то-о-о-овсь!

      Вовка бросил палку и сел в снег.

      – Намётом пошли! – вглядывался