Очерки по теории сексуальности. Зигмунд Фрейд

большинства мужчин содержит элемент агрессии, стремления подчинять, биологическое значение которого, пожалуй, состоит в необходимости преодолевать сопротивление сексуального объекта иными способами, кроме как посредством ухаживания. В таком случае садизм будет соответствовать агрессивному элементу сексуального влечения, который обрел самостоятельность и занял главенствующее положение благодаря смещению.

      В обычном словоупотреблении определение садизма применяется как к случаям, когда налицо активная или насильственная установка по отношению к сексуальному объекту, так и к случаям, когда удовлетворение достигается исключительно от унижения объекта и жестокого с ним обращения. Строго говоря, только последний крайний случай имеет право называться перверсией.

      Сходным образом термин «мазохизм» охватывает все пассивные установки по отношению к сексуальной жизни и к сексуальному объекту, а крайним их выражением служит удовлетворение от восприятия сексуальным объектом физической или душевной боли. Мазохизм как перверсия, по-видимому, больше отдален от нормальной сексуальной цели, чем его противоположность; можно усомниться в том, возникает ли он исходно, – быть может, он проявляется, скорее, вследствие трансформации садизма[38]. Нередко можно увидеть, что мазохизм представляет собой не что иное, как продолжение садизма, обращенного против собственной персоны, которая, отметим отдельно, занимает место сексуального объекта. Клинический анализ предельных случаев мазохистской перверсии показывает, что тут присутствует сочетание целого ряда факторов (например, кастрационного комплекса и чувства вины), которые преувеличивают и фиксируют первоначальную пассивную сексуальную установку.

      Преодолеваемая в этих случаях боль оказывается в одном ряду с отвращением и стыдом в качестве сил, противопоставляемых либидо и ему сопротивляющихся.

      Садизм и мазохизм занимают особое место среди перверсий, поскольку противоположность активности и пассивности, лежащая в их основе, принадлежит к общим характерным особенностям сексуальной жизни.

      История человеческой культуры доказывает наличие теснейшей, вне всякого сомнения, взаимосвязи между жестокостью и половым влечением, однако до сих пор не предпринималось попыток при объяснении этой взаимосвязи пойти дальше подчеркивания агрессивного фактора в либидо. По мнению некоторых авторов, эта агрессивная сторона полового влечения есть, в сущности, остаток каннибальского вожделения, то бишь в ней сохраняется след стремления к овладению, связанного с удовлетворением иной, в онтогенетическом отношении более древней и важной потребности[39]. Также утверждалось, что всякая боль содержит в себе возможность ощущения удовольствия. Мы здесь остановимся на том, что удовлетворительное объяснение этой перверсии на сегодняшний день отсутствует, и вполне возможно, что в ней соединяются несколько душевных устремлений, порождая совокупный аффект [40].

      Самая

38

Мое мнение о мазохизме в значительной степени изменилось вследствие дальнейших размышлений, опиравшихся на ряд соображений об устройстве разума и о группах влечений, присущих человеку. Я пришел к заключению, что необходимо выделять первичный (эротогенный) мазохизм, из которого позднее развились две производные формы – феминный и моральный мазохизм. Садизм, не находящий выражения в повседневной жизни, направляется человеком на самого себя, и так возникает вторичный мазохизм, который дополняет первичный. – Примеч. авт.

39

Ср. в этой связи рассуждения ниже о догенитальных стадиях сексуального развития, подтверждающие это мнение. – Примеч. авт.

40

Упомянутое выше исследование привело меня к выводу, что необходимо, опираясь на происхождение влечений, особо выделять пару противоположностей, представленную садизмом и мазохизмом, и обособлять их от прочих перверсий. – Примеч. авт.