Ещё поживём. Олег Александрович Сабанов

ядеть в ней черную кошку, хотя и знал об ее отсутствии. Вот уже месяц, как размеренная жизнь заведующего складом продуктовой базы Геннадия Сорокина дала трещину, которая стремительно разрастаясь, уничтожала привычный холостяцкий уклад с выстраданным годами отстраненно-равнодушным к себе отношением. Начало тому положил случайно встреченный в субботней толчее у кассы супермаркета одноклассник Витя Малыгин, или как его звали в школе Вите́к. Поначалу Геннадий Иванович решил, что пожилой мужичок обознался, когда тот по свойски подмигнул ему одним глазом и воскликнул, пугая стоявших в очереди: «Если Геною зовут, потеряешь деньги тут!». Мгновение спустя, благодаря давно позабытой дразнилке, в памяти всплыли связанные с нею люди и ситуации школьной поры, и образ хамоватого незнакомца стал понемногу проясняться.

      – Вить, ты что ли? – вырвалось, наконец, у опешившего завскладом.

      – Старых друзей перестал узнавать, зазнался совсем! – отреагировал высохший мужичок с напускной обидой в голосе, расплываясь в улыбке.

      Чуть поколебавшись, они коротко обнялись, похлопали друг друга по спине и, как водится, стали обмениваться вопросами о житье-бытье. Но Геннадий Иванович только ради приличия интересовался хитросплетения судьбы одноклассника. Его потрясло то, что за тридцать минувших с последнего звонка лет, Виктор Малыгин, цветущую физиономию увенчанную копной непослушных волос которого хранила память, превратился, по сути, в древнего старика. Обтянутый серой сморщенной кожей лысый череп, возрастные пигментные пятна на дряблых дрожащих руках, согбенная фигура, желто-коричневые руины вместо передних зубов, мутный выцветший взгляд – весь вид знакомого незнакомца настолько контрастировал с хранимым образом школьного друга, балагура и весельчака, что делалось не по себе. Видимо, внутреннее состояние Геннадия Ивановича отразилось на характере общения, и когда дежурные вопросы закончились душевный разговор у них так и не завязался. Пришлось при выходе из торгового центра обменяться номерами телефонов и попрощаться долгим рукопожатием, сдобрив его фальшивым обещанием периодически созваниваться.

      «Как же так, как же так? – мысленно вопрошал Геннадий торопясь домой, словно его там кто-то ждет. – Да, не виделись тридцать лет! Да, у Витька непросто сложилась жизнь! Но ему всего сорок семь, как и мне! Я отказываюсь верить своим глазам и признавать в своем ровеснике такую развалину, не могу принять столь жуткую перемену в нем!».

      Заведующий складом давно развелся с супругой и жил последние десять лет один, находя с каждым годом все больше плюсов в холостяцкой доле. Но теперь отсутствие элементарного общения с кем-нибудь из близких порождало рой кружащихся в голове мрачных мыслей. Даже любимое занятие – просмотр спортивных телеканалов не могло до конца развеять подавленность.

      Геннадий Иванович растерянно бродил по квартире, бесцельно заглядывал в туалет, ванную, чуланчик, каждый раз бросая взгляд в настенное зеркало у входной двери.

      «Неужели и я так выгляжу? – накручивал он себя. – Может, когда изо дня в день ненароком видишь свое отражение, процесс старения проходит неприметно? Нет, мы еще пошустрим! Я, как и в семнадцать, полон сил, до сих пор нравлюсь некоторым женщинам, а значит и внешне вполне презентабельный!»

      Немного успокоившись, Геннадий Иванович вспомнил, как живущая с матерью школьница-дочь Лариса, буквально заставляла его завести аккаунты в соцсетях для общения с друзьями. Теперь он жалел о своем пренебрежении советами Ларочки и отсутствию возможности на протяжении последних лет просматривать фотографии старых знакомых. Это привычное многим занятие могло, как ему думалось, уберечь от неприятных сюрпризов, подобных встрече с неузнаваемым Витькой.