Затерянные в Эльдорадо. Светлана Нарватова

сводила его с тропическими лесами.

      Вот и познакомила. Мордой об землю.

      – Что вы рисуете? – поинтересовался американец, сидя у возродившегося костра.

      – Да, так… Сельва навевает мысли о древних цивилизациях, – расплывчато ответила я.

      – Можно посмотреть? – он выпрямил ноги и стоял теперь наклонившись, упираясь в колени руками.

      Я подумала. Потом еще подумала. На вчерашнем обсуждении моих сексуальных повинностей он доказал, что, может, и не самый сильный потенциальный партнер, но однозначно самый безопасный. Поэтому идея наладить с ним доверительные отношения казалась удачной. Хотя никогда нельзя заранее предугадать, как человек отреагирует на мое снотворчество. Я бы точно десять раз подумала, стоит ли доверять тому, кто рисует такое.

      И подвинулась, приглашая его присесть.

      Американец поблагодарил и аккуратно устроился на краешке подстилки, стараясь не касаться меня.

      Я протянула ему блокнот, мысленно скрестив пальцы на удачу.

      – Потрясающе, – похвалил Додсон. – У вас настоящий талант! А это – погребение? Она такая юная… Выглядит совсем как живая.

      Он протянул скетчбук, открытый на странице, где была нарисована полузасыпанная Илли.

      – Вообще-то она живая, – выдохнув, призналась я. – У муисков, индейцев, что жили здесь до вторжения испанцев, был такой обычай: в основание нового дома заживо закапывали юную девушку или девочку.

      – Ужасно, – Эндрю помотал головой. – Варварские обычаи!

      Как ни странно, возмущение было адресовано не моей мазне, а древним аборигенам. Можно сказать, начало доверительному разговору положено.

      – Хорошо, что европейцы выкорчевали этот рассадник жестокости, – совершенно напрасно добавил он.

      – Европейцы были совсем не лучше, – возразила я. – Вспомните костры инквизиции и публичные казни.

      – Но это были преступники, – кажется, удивленно ответил американец.

      Похоже, он не ожидал, что я встану на защиту индейцев. Сказал бы он такое при папе. Папа бы его закопал в землю, как жрецы – Илли.

      – Не всегда, – помотала головой я. – Вспомним хоть ту же Орлеанскую Деву. И уж точно зрители, которые наслаждались чужими мучениями, считали себя добрыми христианами. Индейцы, во всяком случае, убивали без мучений. Жертва даже ничего не чувствовала.

      – Это не отменяет тот факт, что они приносили человеческие жертвы своим богам, – американец был явно сбит с толку моим ослиным упрямством.

      Но, увы, заткнуться я уже не могла. Кто-то словно проковырял дырку в бочке, и содержимое потекло из нее упругой струйкой. Я, как выяснилось, соскучилась по словесным баталиям. А Додсон со своей неуверенной безапелляционностью был просто создан для них.

      – А Авраам был готов принести в жертву своего сына, – напомнила я.

      – Это было испытание веры.

      – Но Бог потребовал, и он был готов. Да все цивилизации через это проходят! – отмахнулась я. – Юношей и девушек приносили в жертву