.

двойник поднялся с кровати и замер посреди комнаты, нагой и невероятно довольный собой. Потной ладонью он пригладил черные, как смоль, волосы и широко улыбнулся.

      Видимо, сей вид привел женщин в неописуемый восторг, потому что они тут же подскочили с кроватей и принялись расцеловывать своего гостя.

      – Момо, какой же ты у нас замечательный. Такое счастье же нашли! – защебетала радостно одна.

      – Да-да, ты наш красавец. Нигде такого не сыскать, даже во дворцах этих златожорцев! – вторила другая. – Когда ты еще придешь к нам?

      – Ну… На следующей неделе, наверное… – произнес незнакомец.

      Пока одна женщина, прикусив нижнюю губу, поглаживала его по плечам, вторая извлекла из-под матраца старый кошель. Она высыпала блеклые и затертые монеты на подставленные мужские ладони, потом задумалась и дала еще. В итоге кошель почти опустел.

      – Спасибо, – улыбнулся трогательно двойник и стал одеваться, быстро спрятав наживу в карман.

      – Это тебе спасибо! – отвечали, краснея, женщины. – Приходи, мы тебя ждем в любой вечер, как только вернемся от нашей Сводницы.

      – Прощайте, мои хорошие. Ну дайте вас поцелую. Ну идите сюда, красавицы.

      – Подожди, Момо. Вот, держи! На ужин.

      С этими словами одна из женщин передала закутанные в старое полотенце лепешки. Пока Юлиан смотрел на это все дело с гримасой отвращения, двойник был расцелован, обнят и даже получил прощальный шлепок по заду. А на прощание он так и вовсе якобы мужественно рыкнул и скрылся.

      Юлиан стал осторожно спускаться, чтобы грохотом крыши, и так побитой дождями, не привлечь внимание.

      – Ах ты ж похотливый и продажный хорек! – шептал возмущенно он. – Ну, погоди у меня!

      Спустившись, он последовал во тьме за Момо, который, насвистывая песенку того музыканта из таверны, пошел к дому со свертком лепешек в руках. Где-то наверху громыхнуло. Вновь полил дождь, полил косой и сильный. Накинув капюшон, двойник заторопился семенящей походкой к своему узкому проулочку. Уже когда он гремел ключом у входной двери, тщетно пытаясь попасть во тьме в замочную скважину, вампир подошел к нему ближе и зловеще шепнул на ухо:

      – Ну здравствуй, Момо.

      Тот вздрогнул, обернулся и от страха уронил ключи в грязь.

      – А-а-а-а!

      – Заходи внутрь!

      Юлиан схватил двойника за плечо и сжал, отчего тот всхлипнул.

      – Я… Извините меня, пожалуйста! – пальцами дрожащий Момо опустился за связкой ключей и открыл входную дверь. – Не надо было так мне делать. Ох, не надо… Я не хотел…

      – Заходи!

      От него пахло, как от человека, и Юлиан не увидел при его вскрике клыков. Дрожащий двойник стал подниматься по грязным ступеням наверх, под самую крышу. За дверьми мелькающих комнатушек, которые хозяин дома сдавал в аренду, доносились пьяные вскрики, храп, суета и галдеж ватаги детей. Ненадолго Юлиану показалось, что Момо сейчас завопит, чтобы привлечь внимание соседей, и оттого предупреждающе схватил его за шею.

      Дверь чердака