Гибель буревестника. Леонид Кабанов

онтовик Егор. Сердце бешено заколотилось. Она отбросила в сторону полотенце и рванула дверь:

      – Гора, Егорка, Горушка, – запричитала Валентина и затихла на груди мужа.

      Тот ласково гладил ее голову и целовал мокрые от слез щеки.

      – Идем в хату.

      – А дети где?

      – Гуляют. Мы ж не знали, что ты сегодня приедешь.

      Валентина достала пару яиц, ломоть хлеба, плеснула в кружку чай:

      – Перехвати немного. Обед быстро сготовлю.

      Егор развязал рюкзак. На стол посыпались консервы, немецкие галеты, сладости, хлеб и пистолет.

      Валентина вздрогнула, прошептала:

      – Убивать сегодня будешь или потом?

      – Ты чего бормочешь?

      – Не обращай внимания, Горушка, это я свое, бабье.

      Во дворе послышались детские голоса. Егор рванулся из-за стола. Два маленьких человечка уставились на него.

      – Сашка, Мишка, идите ко мне.

      Пацанята попятились.

      – Это я, ваш папка.

      Старший, десятилетний Сашка, осторожно приблизился:

      – Ты точно наш батя?

      Егор схватил в охапку сыновей, закружил вокруг себя. Младший, Мишка, заорал:

      – Убьешь, гад.

      Наступила тишина. Валентина вздохнула:

      – Без мужской руки выросли, вот и грубят.

      Егор опустил детей на землю.

      – Идемте в горницу, там вас ждут гостинцы.

      Братья за обе щеки уплетали сладости, повизгивали. Егор блаженствовал. Он дома. Вернулся с войны цел и невредим. Это ли не счастье?

      Утром, невыспавшийся, но осыпанный ласками жены, направился в контору колхоза.

      Председатель, однорукий Пантелей Рукавишников, встал из-за стола:

      – Ну здравствуй, герой! Много ли наград привез?

      – Два ордена и пяток медалей.

      – Молодец! Я рад твоему возвращению. Отдохнешь или работать начнешь?

      – Через пару дней сяду за трактор.

      – Добро! Но его нужно починить. Пока же давай погутарим. Я со всеми фронтовиками на данную тему веду разговор.

      – Не томи.

      – Ты сюда шел, ничего необычного не заметил?

      – Вроде нет!

      – На детей внимание обратил?

      – Да, некоторые рыжие, притом мелюзга.

      – Семку, конюха, помнишь?

      – Рыжего, косолапого?

      – Да! Он за время войны обрюхатил нескольких наших баб. Они и нарожали рыжиков. У меня к тебе просьба: не бей Семку. Он ведь юродивый. Таких бить – грех.

      – Я при чем?

      – До тебя слухи дойдут. Лучше услышь от меня. Твоя Валюха, мягко говоря, тоже с ним была. Слава богу, не родила рыжика.

      Кровь хлынула к лицу Егора:

      – Это правда?

      – Не горячись. Может, и вранье. Сам с женой потолкуй. Но не калечь ее. У вас малые дети. Это приказ.

      – А если?

      – Петька Федотов ослушался, до полусмерти избил свою половину, она умом рехнулась. Он в тюрьме, жена в психушке, детки в приюте. Тебе такой сценарий нравится?

      – Нет!

      – У тебя на фронте подруги были?

      – Как без этого?

      – То-то. Выходит, тоже грязью заляпан. Подумай о нашем разговоре. Марья, – крикнул он в приемную, – зови всех.

      В кабинет ввалилось с десяток мужиков. Они дружно здоровались с Егором, закуривали махорку.

      Председатель поморщился, но промолчал. Он с детства не курил.

      Наконец все угомонились.

      – Друзья, – начал речь Рукавишников, – нашего полку прибыло. Егора назначаю, впрочем, как и до войны, бригадиром. Задача сложная. За последние годы часть полей заросла бурьяном. Приказываю: починить всю технику и до заморозков вспахать землю.

      Кто-то присвистнул:

      – На это месяцы уйдут.

      – Будем трудиться по восемнадцать часов в сутки. Кормежка в поле, за счет колхоза.

      – И мясо в щах найдем?

      – Не беспокойтесь. Я дал команду забить корову. На первое время ее хватит.

      – Это та, что еле ходит? Ей от роду лет сто.

      Все дружно захохотали.

      Председатель вполне серьезно парировал:

      – Зато щи будут наваристыми, да и кости погложете.

      – Зубы сломаем.

      – Тебе, Вася, беспокоиться не следует. В твоем рту всего три зуба.

      И снова смех раздался в кабинете. Чувствовалось, мужики соскучились по работе.

      Егор поднял руку:

      – Председатель, зимой на печку сядем?

      Пантелей нахмурил брови:

      – Нет, дорогие мои, работы по горло. С октября и до весенней кампании возведем пять животноводческих помещений.

      – Из