Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала. Дмитрий Язов

сыщики полностью доверились магнитофону.

      – Судя по нашему разговору, – заметил Леканов, – вы не осознали всей тяжести совершенного преступления и даже не думаете о раскаянии.

      Я ответил:

      – Хуже преступления, чем развал Союза, придумать невозможно.

      Следователь спросил:

      – Вы отдаете себе отчет в том, что для вас, а не для кого-то другого означает статья 64 УПК?

      – Понятия не имею…

      Тогда он весьма профессионально разъяснил: статья 64 – это измена Родине, деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание помощи в проведении враждебной деятельности против СССР.

      Я заметил:

      – Вы сами-то верите, что говорите? Да еще применительно ко мне?

      Леканов еще больше сощурил глаза, на лице появилась ядовитая улыбка. Он продолжал:

      – А равно заговор с целью захвата власти наказывается… но это будет решать суд.

      Чувствовалось, что он гордился знанием УПК, но вскоре я понял: все его знания почерпнуты из газетных и журнальных штампов последних дней: «путч», «неконституционный», «союзный договор», «интернирование», «изоляция», «Белый дом», «штурм».

      Леканов взял на себя функции «забойщика», конструктора вопросов и предполагаемых ответов. Допрашивал вежливо, но вопросы ставил так, что я вынужден был отвечать исходя из его предположений.

      Был конец августа. Подступала грибная пора. Плыли высокие облака с востока, как далекий привет с моей Родины. Там наверняка знают: министр обороны арестован. Матери не скажут, ей 88 лет, но она поймет своим материнским чутьем, сердцем и, уж конечно, что-то увидит во сне и свяжет материнский сон с моей судьбой…

      В 8.20 установили «Панасоник» для съемки и записи допроса. Самый удобный случай выдвинуть требование: пригласить на допрос адвоката.

      – Адвоката должны нанять ваши родственники, – отрезал следователь.

      – В таком случае свяжите меня с адвокатской конторой.

      – У нас связь с адвокатской конторой не предусмотрена.

      – Президент назначил мне встречу в Кремле в 10 часов, сегодня. Она состоится?

      – А вы обратитесь к Горбачеву с письмом. Мы отправим, если последует команда. А пока давайте побеседуем.

      Все это были уловки. И прокурор и следователи знали, что допрос без адвоката – фикция. Для суда он не имеет юридической силы. Но следователи старались подать себя новым властям в выгодном свете, показать результативность своей работы.

      Следователь старался говорить вкрадчиво. «Кирпичики» вопросов ложились ровно, чувствовалась «кремлевская кладка». Тогда я еще не знал, что кассеты с записью допроса продадут «Шпигелю» и что весь мир узнает, как я перед допросом вздохнул. Если бы я знал, что в прокуратуре