Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала. Дмитрий Язов

в кабинете Лукьянова ни в феврале, ни после я не был.

      – По данным следствия, была встреча на даче у Крючкова, где присутствовали и вы.

      – Нет. Я даже не знаю, где дача Крючкова. Мы встречались однажды в здании КГБ. Там был Крючков, один его офицер и секретарь ЦК компартии Латвии. Шел разговор о положении в Латвии.

      – В июне вы встречались с Крючковым и Баклановым в кабинете Крючкова. О чем шла речь?

      – Речь шла об испытании ядерных боеприпасов на Новой Земле. Через некоторое время туда вылетала группа специалистов, состав которой был определен на этой встрече.

      Лисов назвал фамилии якобы присутствовавших на совещании: Пуго, Янаев, Тизяков, Прокофьев, Шенин, Агеев, Плеханов.

      Я ответил, что на подобном совещании, да еще с участием названных товарищей, мне не доводилось присутствовать.

      Лисов продолжал допрос:

      – А вопрос о положении в стране, о возможном вводе чрезвычайного положения не обсуждали?

      – Я же сказал, что в связи с закрытием Семипалатинского полигона мы втроем обсуждали вопрос испытаний ядерных боеприпасов на Новой Земле.

      – Что вы можете ответить на вопрос о том, что подобная встреча состоялась 12 августа между вами, Пуго, Баклановым и Стародубцевым?

      – Пуго в это время был в отпуске, со Стародубцевым я не был знаком, мы ни разу не встречались.

      – Имела ли место встреча в первой половине августа в таком составе: Лукьянов, Пуго, Язов, Крючков, Янаев, Бакланов, Тизяков?

      – Нет, на подобной встрече, как и на других, в первой половине августа я не присутствовал.

      – Кто направил вертолет за Лукьяновым?

      – Я посылал, но прилетел Лукьянов на гражданском вертолете.

      – Обсуждался ли вопрос об уничтожении самолета с Ельциным при перелете его из Алма-Аты?

      – Даже разговора на эту тему я не слышал.

      – Зачем 20 августа заходили в кабинет к Ачалову, к чему призывали? Говорили: «Товарищи, Отечество в опасности».

      – В деле находится предсмертная записка Сергея Федоровича Ахромеева. Там говорится, что мы заглянули в кабинет Ачалова на 3–5 минут. Заслушали мнение Ачалова, Громова, Карпухина и других товарищей о ситуации в Москве. Но что я произнес «пламенную» речь – чепуха. Я напомнил несколько строф из стихов Семена Гудзенко – вот и все мое выступление.

      – Следствие рассматривает важные вопросы обороноспособности страны. Речь идет о структуре защиты государства от любого нападения извне, которая у нас существует и предусмотрена. Получилось так, что президент Горбачев был лишен возможности в эти дни принимать участие в защите государства от нападения, потому что специально приспособленные устройства, заключенные в соответствующие чемоданы, были отозваны в Москву.

      – Никакой кнопки в чемоданчике нет, это кодовая телесвязь для двух-трех корреспондентов, позволяющая посоветоваться в чрезвычайной ситуации. Вопросы применения ракетно-ядерных средств решаются на командном пункте Генерального штаба. В случае если же противник упредил нас в нанесении ядерного удара,