Серебряный лебедь. Амо Джонс

енную». Я начинаю думать, что он не умеет считать. Это будет его третья «единственная» после маминой смерти.

      Дойдя до своего шкафчика, я открываю его, кладу внутрь новенькие учебники и достаю расписание занятий. Математический анализ[1]. Прекрасно. Мои кожаные браслеты стучат, я закрываю дверцу шкафчика и отправляюсь на урок. Сейчас сентябрь, так что, по крайней мере, я еще ничего не пропустила.

      Остановившись на пороге класса, я смотрю на свой листок, чтобы убедиться в том, что номер нужной аудитории совпадает с цифрами на двери. Стараясь не обращать внимания на то, что на меня таращится около двадцати пар глаз, я нахожу способ выкрутиться:

      – Это кабинет математического анализа?

      Ко мне подходит человек, который, по-видимому, является учителем. За очками в темной оправе виднеются усталые глаза, а седина выдает возраст.

      – Да, Мэдисон Монтгомери?

      Сглотнув, я киваю.

      – Да, это я.

      – Добро пожаловать в Риверсайдскую академию. Я мистер Уорнер. Почему бы тебе не присесть?

      Я улыбаюсь ему и, сжимая книги, иду к толпе сидящих на стульях студентов, а вокруг меня нарастает шепот.

      – Мэдисон Монтгомери? Разве это не та девочка, чья мать убила девушку своего отца, прежде чем покончить с собой?

      – Ты уверена? – спрашивает ее подруга, скептически глядя в мою сторону. – В газетах она казалась намного красивее.

      – Да, это определенно она. Ее отец очень богат. Он из old money[2], а мать была скучающей домохозяйкой, которая поймала своего мужа на измене. Поэтому она заколола женщину до смерти, а потом выстрелила себе в голову – из дробовика Мэдисон.

      Когда я опускаюсь на свое место, воздух начинает сгущаться.

      – Ее дробовик? У нее есть дробовик? Фу. Лучше держись от нее подальше. Она может быть такой же сумасшедшей, как и ее мать.

      Они смеются до тех пор, пока мистер Уорнер не щелкает пальцами, требуя внимания. Я ненадолго закрываю глаза, теряя всякую надежду на то, что смогу начать новую жизнь в новой школе. Ничто и никто не мог дать мне «новое начало». Кого я обманываю?

      На первой перемене я иду к главному входу и сажусь на одну из ступенек. Планировка школы позволяет учащимся использовать лестницу для того, чтобы сидеть на ней во время ланча и перемен. Холл заполнен учениками, поэтому я предпочитаю обедать здесь, где солнечно и не так… людно.

      – Привет! – раздается веселый голос, я оглядываюсь назад и вижу девушку размером с фею пикси.

      Ее крошечное тело облачено в изысканную брендовую одежду, а белокурые волосы сияют на солнце. Я не могу не заметить того, что на месте металлических и кожаных браслетов, оплетающих мои запястья, у нее серебро и золото. Я сразу понимаю, что мы не сможем быть друзьями.

      – Привет. – Я заправляю каштановые волосы за ухо.

      Она все равно садится рядом со мной, откусывая бутерброд.

      – Я Татум. Ты ведь новенькая?

      Я киваю, слизывая сок от яблока с большого пальца.

      – Ага. Извини, ты, наверное, не хочешь, чтобы нас видели рядом.

      Она отмахивается от моих слов.

      – Я знаю о тебе все. Мэдисон Монтгомери, семнадцать лет. Дочь убийцы, которая затем застрелилась. У отца целая куча денег. Приехала из Беверли-Хиллз в Хэмптонс. Я что-то пропустила?

      Я медленно моргаю, прежде чем прищуриться.

      – Ты забыла упомянуть мой дробовик.

      Она нервно хихикает.

      – Я знаю. Я просто надеялась, что это неправда.

      – Вот как. Ты, наверное, все-таки не хочешь, чтобы нас заметили.

      Я снова переключаюсь на свое яблоко.

      Она качает головой.

      – Нет, мы с тобой будем настоящими друзьями.

      После перерыва я отправляюсь на следующий урок, и не успеваю я опомниться, как уже звенит звонок на обед. Татум настаивает на том, чтобы устроить мне экскурсию по школе, показывая на разные классы и рассказывая о том, куда я могу записаться. Во время обеда мальчики приходят со своей стороны школы, и мы все встречаемся в столовой, которая разделяет женскую и мужскую половины академии. Что касается богатства, все здесь, кажется, стоят примерно в одном ряду с Биллом Гейтсом, и я всерьез задаюсь вопросом, как, черт возьми, моему отцу удалось меня во все это втянуть. Да, мы богаты, но в этой школе есть и кое-что еще. Чтобы попасть сюда, ко всему прочему необходимо быть высокого происхождения.

      Мы заходим в кафетерий, и Татум указывает на мою юбку.

      – Ты можешь дополнить школьную форму аксессуарами. Мы можем подшить ее покороче, если захотим.

      Моя школьная клетчатая юбка заканчивается чуть выше колен, и длина меня полностью устраивает. Я не хочу привлекать к себе еще больше внимания, поэтому отвергаю ее предложение.

      – Спасибо, – сухо отвечаю я, прежде чем взглянуть на двери, которые открываются с мужской стороны. Компания парней проталкивается в двери,

1

В американской системе образования математический анализ входит в обязательный курс изучения.

2

Old money – семьи высшего класса, получившие богатство в наследство.