Волк в ее голове. Книги I–III. Андрей Сергеевич Терехов

Леонидовна – два! – повышает голос Вероника Игоревна. – Наталья Станиславовна – два! Гауф мёртв. Наталья Викторовна и Розетта Никифоровна… три – за юмор. Кардиостимулятор, вероятно, помог бы Рафаэлю, но к лекарственным веществам он никак не относится.

      – Да неужели? – шепчет Коваль.

      – Кирилл Гаврилович – два, – глядя на него, чеканит Вероника Игоревна. – Денис Олегович – два. Вы не вылечили Шуберта, а добили. Артур Александрович и Валентин Николаевич…

      Я до боли вжимаю переключатель в корпус ручки и напрягаю слух.

      – …пять, несмотря на бесстыдное опоздание и на то, что буква «В» пишется в другую сторону. Печаль Ван Гога не будет длиться вечно.

      – Ну конечно! – шёпотом возмущается кто-то.

      Я нервно усмехаюсь, бросаю ручку, хватаю наш «кветиапин» и понимаю, что действительно отразил «В» в невидимом зеркале.

      Честное слово, это от недосыпа.

      Валентин театрально поднимает кулак в мою честь.

      – Мужик-опоздун. Вылечит всех, даже если его об этом не просят.

      Олеся и ещё тройка девушек поворачиваются в мою сторону. В штанах тут же деревенеет, прыщи на лице чешутся, и тело делается чужим, корявым. Мне и эта пятёрка кажется чужой. Будто не я занимался, не я читал, не я смотрел видеолекции, подкинутые Вероникой Игоревной, – а подействовал ритуал Дианы. Ум понимает, что это невозможно, что магии не существует, но некий червячок сомнений вновь обвивает моё ухо и шепчет тихо-тихо:

      – Ты не заслужил. Не заслужил. Не заслужил.

      Ещё во втором классе у меня выявили дисграфию. Нарушение письма. Не волнуйтесь, это не детский церебральный паралич и не синдром Дауна. У кучи знаменитых людей дисграфия, и она не мешает, если не нужно много писать. Ох, ну да, если ты не в общеобразовательной гимназии.

      При этой болезни люди… м-м-м, часто ошибаются. Кто-то пропускает слоги, кто-то путает закорючки или добавляет лишние. Кто-то, подобно мне, ещё и строчит буквы в зеркальном отражении.

      Нет, вы не поняли.

      БУКВЫ – не слова.

      Я пишу «N» вместо «И», «R» вместо «Я» и так далее.

      Это выходит само собой, но эффект на окружающих производит шикарный – будто я не урок конспектирую, а вызываю полтергейст.

      Первые годы осознанной жизни я думал, что книги печатают исключительно на древнеегипетском, а вместо русского изучаем мы тот же древнеегипетский. Предки угробили тьму времени, денег и сил на борьбу с моей неграмотностью, на походы к логопедам, психологам, неврологам, на проверку рефлексов, сканирования и тесты. Репетиторы отказывались от денег, врачи заявляли, что у меня недоразвита часть мозга (я обычно представляю её в виде аппендикса). Якобы такое нарушение передаётся по наследству от отца к сыну или через поколение. Я понятия не имею, правда ли это. Знаю, что дед до смерти не умел толком ни читать, ни писать, но пережил войну и сорок лет отработал на фабрике. Никто ему и слова не сказал. А мне… мне будто досталось родовое проклятие – учиться с недоразвитыми мозгами в гимназии.

      Школа – это ад. Сущий ад. Ты каждый день заявляешься