Волк в ее голове. Книги I–III. Андрей Сергеевич Терехов

Здрасте.

      – Тебе исполнилось шестнадцать?

      Моё обоняние улавливает тяжёлый дух перегара.

      – Естественно!

      – Документы.

      – Да есть мне шестнадцать! – Я киваю головой в подтверждение.

      – Документы!

      – Ну дома паспорт! Зачем?..

      Лицо Мухлади черствеет.

      – Родители далеко? Позвонить можешь?

      – Да! То есть нет! Отец в прошмандировке, то есть в командировке, он так называет. Там… – Я чувствую, что сдуваюсь от эмоций, от потока слов и заканчиваю еле слышно: – Там он не отвечает.

      – Мать?

      Когда у меня спрашивают о ней, в голове возникает одна и та же зимняя ночь. За окном подвывает снег, пурга, я лежу под тяжёлым пуховым одеялом. В темноте мерцают красные цифры будильника: двадцать три – шестнадцать. Приглушённо бормочет телевизор на кухне, и тихо звучит голос мамы, которая говорит по телефону в комнате родителей. Она рано развелась с батей, и больше воспоминаний о ней не осталось. Совсем не осталось, ни одного, так что я часто размышляю, реальна ли эта картинка или выдумана. Может, смешались несколько разрозненных кусков? Было ли одиннадцать вечера? Была ли метель за окном? И голос, который звучит в моей голове, – её ли? Или Вероники Игоревны? Или любой другой батиной девицы?

      – Мать?! – нетерпеливо, громко повторяет Мухлади.

      – Она в Китае где-то. Мы с ней не…

      – Классный руководитель?

      Пропала. Ха. Без вести. Ха. Ха.

      – С ней некоторые проблемы.

      – Хоть кто-то у тебя имеется без проблем?

      Не понимая смысла этого допроса, я растерянно смотрю на Мухлади. Он секунды две ждёт ответа, затем отводит взгляд.

      – Без представителя не положено.

      – Я достаточно взрослый.

      – Так предъяви документы! – раздражённо повторяет Мухлади. – Потому что я вижу школяра, которому ни курить нельзя, ни пить, ни…

      – В интернете каждый день выкладывают ролики, где человек сам себе отпиливает ногу. Младенцев вешают на крюки, людям отрывают головы, конечности, сиськи-письки и всю эту кровь-кишки-кости размазывают по экрану. Чем ВЫ меня удивите?

      К концу фразы в моём голосе проступает столько раздражения, что лицо Мухлади вытягивается. Он оступается и хватается рукой за стену, будто на миг потерял равновесие. Глаза его расширяются. Некоторое время Мухлади приходит в себя от неожиданной качки, затем спрашивает:

      – Как твоя пропавшая выглядит?

      – Рыжая. Длинные волосы. Дылда.

      Я говорю это, и внутри всё замирает. Хоть бы ТА, другая, оказалась светлее оттенком. Хоть бы…

      Глаза Мухлади открываются, пугающе-внимательно осматривают меня, и с заметной неохотой он кивает идти следом. Мой страх возвращается – разом, ледяным копьём в живот. Голову ведёт в сторону, горло обжигает горечь рвоты, которая вот-вот выплеснется наружу.

      – Когда видел последний раз?

      Когда?

      – Ну… О-ох… – на миг я теряюсь, затем вспоминаю: – С м-месяц назад, на шестьдесят