Ночная тьма. Агата Кристи

ачит?

      Есть ли некая точка отсчета, отыскав которую можно было бы сказать: «Все началось именно в тот день, в тот час, в том месте и с того события»?

      Возможно, эта история началась с того, что я заметил на доске объявлений компании «Джордж энд Дрэгон» сообщение о предстоящей продаже с аукциона довольно обширного поместья «Тауэрс»? В сообщении были указаны площадь «Тауэрса» в акрах[1], протяженность дороги в милях и дано весьма идеализированное изображение поместья, каким оно, наверное, было в пору своего расцвета, – восемьдесят, а то и сто лет назад.

      Помнится, я от нечего делать прогуливался по главной улице захолустного местечка Кингстон-Бишоп, тогда и наткнулся на это объявление. Почему? Судьба сыграла злую шутку? Или, наоборот, на мою долю выпал счастливый случай? Трудно сказать.

      А может быть, все началось с моей встречи с Сэнтониксом, с тех бесед, что мы вели? Перед моим внутренним взором тотчас возникают его пылающие щеки, горящие глаза, движения сильной, хотя и тонкой кисти: он работает над эскизами зданий. С особым тщанием над одним из них, до того красивым, что я и сам с удовольствием бы стал его владельцем.

      Желание иметь дом, прекрасный и удивительный, о котором я и помыслить не смел, возникло у меня именно тогда, во время бесед с Сэнтониксом. Мы предавались мечтам о доме, который он построит для меня – если, конечно, ему позволит здоровье.

      И еще я мечтал, что поселюсь в нем с любимой женщиной и мы, как в детской сказке, будем там «жить-поживать да добра наживать», – все это была, конечно, игра воображения, забава, но она заставляла меня жаждать того, что я вряд ли мог надеяться заполучить.

      Или, если это повесть о любви – а это, клянусь, именно повесть о любви, – тогда почему бы мне не начать с того, как я впервые увидел Элли? Она стояла в тени разлапистой ели, что растет на Цыганском подворье.

      Цыганское подворье… Да, все-таки лучше начать с той минуты, когда я, чуть вздрогнув – потому что на солнце вдруг набежало темное облако, – отвернулся от доски объявлений и, обратившись к местному жителю, который подстригал живую изгородь в двух шагах от меня, с нарочитой небрежностью в голосе спросил:

      – А что представляет собой этот «Тауэрс»?

      Я и сейчас помню то странное выражение, с каким старик искоса поглядел на меня.

      – Мы его называем по-другому. Что это за название? – неодобрительно фыркнул он. – Там уже много лет никто не живет, все и позабыли, что это «Тауэрс». – И опять фыркнул.

      Я спросил его, как они называют этот дом, и тут он отвел глаза – обычная манера деревенских жителей, когда они не хотят говорить откровенно. Глядя куда-то в сторону, словно там он видел что-то такое, чего не видел я, он сказал:

      – У нас в округе его зовут Цыганским подворьем.

      – А почему? – спросил я.

      – Из-за какой-то темной истории. Сам толком не знаю. Кто одно говорит, кто другое. – И затем добавил: – Но всем известно, что место это гиблое, там вечно случаются всякие беды.

      – С машинами?

      – Не только. Нынче, конечно, больше с машинами. Там ведь дорога как раз делает крутой поворот.

      – Ну ясно, – отозвался я. – Если крутой поворот, то несчастных случаев не избежать.

      – Местные власти поставили там дорожный знак, но толку от этого мало. Все равно машины бьются – одна за одной.

      – А почему «Цыганское»? – спросил я.

      И снова его взгляд метнулся в сторону.

      – Да все те же россказни, – уклонился он от прямого ответа. – Говорят, когда-то это место принадлежало цыганам, а потом их выгнали, и они предали землю проклятию.

      Я невольно расхохотался.

      – Чего тут смешного? – рассердился он. – Разве нет на земле проклятых мест? Вам, городским умникам, ничего про них не ведомо. Цыганское подворье – одно из таких. Как стали из тамошней каменоломни брать камень для строительства, то сколько людей погибло… А старый Джорди как-то вечером свалился там с обрыва и сломал себе шею.

      – Пьяный? – предположил я.

      – Возможно. Выпить он был не дурак. Но мало ли пьяниц падают в реку, здорово расшибаются, конечно, но все-таки остаются живы. А Джорди сломал себе шею. Вон там, – он ткнул пальцем себе за спину на поросший соснами холм, – на Цыганском подворье.

      Да, пожалуй, с этого все и началось. Но тогда я не придал этим словам никакого значения. Случайно запомнил – вот и все. Когда я задумываюсь над этим, то есть когда задумываюсь всерьез, мне начинает казаться, что многое я домыслил сам. Не помню, в тот ли момент или чуть позже я спросил у него, есть ли в округе цыгане. Теперь, ответил он, их почти не осталось. Полиция гоняет.

      – А почему цыган так не любят? – спросил я.

      – Потому что на руку больно нечисты, – сердито ответил он и пристально посмотрел на меня. – А в вас, случаем, нет цыганской крови? – угрюмо поинтересовался он, не спуская с меня глаз.

      Я сказал, что понятия не имею. Я и вправду немного смахиваю на цыгана. Быть может, поэтому

1

Акр – мера земельной площади, равная 4046,86 м².