Занавес: Последнее дело Пуаро. Агата Кристи

о том, как однажды попал в неловкое положение, и вызвал смех слушателей, с горестным видом оценив по достоинству шутку в свой адрес.

      Если Аллертон – X, решил я, то он совершил преступления ради какой-либо выгоды.

      Правда, Пуаро не сказал определенно, что X – мужчина. Я рассмотрел мисс Коул как возможный вариант. Ее движения были судорожными и порывистыми – чувствовалось, что эта женщина вся на нервах. Красивая, но вид какой-то подавленный. И все же она выглядела вполне нормальной. Она, миссис Латтрелл и Джудит были единственными дамами за столом. Миссис Франклин обедала в своей комнате наверху, а ее сиделка ела позже нас.

      После ужина я стоял в гостиной у окна, выходившего в сад, и вспоминал те дни, когда увидел, как Сэнди Мердок, молодая девушка с золотисто-каштановыми волосами, бежит по лужайке. Как очаровательно она выглядела в своем белом медицинском халате…

      Я так погрузился в мысли о прошлом, что вздрогнул, когда Джудит взяла меня под руку, увела от окна на террасу и резко спросила:

      – В чем дело?

      – В чем, – обеспокоенно переспросил я, – дело? Что ты имеешь в виду?

      – Ты такой странный весь вечер. Почему ты всех пристально разглядывал за ужином?

      Я был раздосадован. Я понятия не имел, что позволил своим мыслям выдать себя.

      – В самом деле? Наверно, я думал о прошлом. Быть может, видел призраков.

      – О да, конечно – ты же здесь жил, когда был молодым! Здесь, кажется, была убита старая леди?

      – Отравлена стрихнином.

      – Какая она была? Милая или противная?

      Я задумался над вопросом дочери.

      – Она была доброй женщиной, – медленно произнес я. – Щедрой. Занималась благотворительностью.

      – О, такого рода щедрость. – В голосе Джудит прозвучало легкое презрение. Она задала следующий вопрос: – А люди, которые здесь жили, – они были счастливы?

      Нет, они не были счастливы. По крайней мере это было мне известно. Я ответил:

      – Нет.

      – Почему нет?

      – Потому что они чувствовали себя пленниками. Всеми деньгами, понимаешь ли, распоряжалась миссис Инглторп и… скупо их выдавала. Ее пасынки не могли жить своей собственной жизнью.

      Я услышал, как Джудит судорожно вздохнула, и почувствовал, как рука ее напряглась.

      – Это дурно, дурно. Злоупотребление властью. Этого не следует допускать. Старые люди и больные не должны заедать век молодых и сильных. Связывать их, заставлять страдать и тратить свои силы и энергию, которые можно было бы употребить… которые так нужны. Это просто эгоизм.

      – Не только старым и больным, – сухо заметил я, – свойствен подобный недостаток.

      – О, я знаю, папа, ты считаешь молодых эгоистичными. Но мы, по крайней мере, лишь хотим делать то, что нам хочется, и не заставляем всех остальных делать то, что хочется нам. Мы не собираемся превращать других людей в рабов.

      – Нет, вы просто перешагиваете через них, если они случайно окажутся у вас на пути.

      Джудит