Тартарен из Тараскона (сборник). Альфонс Доде

украшенный какими-то необыкновенными орденами, с бегающими глазками и вкрадчивыми движениями, он говорил с чуть заметным итальянским акцентом и был отчасти похож на безусого Мазарини; вдобавок он кстати и некстати сыпал цитатами из Тацита, Горация и Юлия Цезаря.

      По его словам, он принадлежал к древней династии, но еще в десятилетнем возрасте пострадал за свои либеральные убеждения: родные братья добились его изгнания, и вот с тех пор он, философ, движимый любознательностью, а также для развлечения, странствует по свету… И – потрясающее совпадение: князь прожил три года в Тарасконе! Когда же Тартарен выразил удивление по поводу того, что ни разу не встречался с ним ни в Клубе, ни на эспланаде, его высочество ответил уклончиво: «Я почти не выходил…» Тарасконец же из деликатности воздержался от дальнейших расспросов. В жизни высоких особ столько таинственного!

      Как бы то ни было, князь Григорий оказался приятнейшим человеком. Потягивая розовое критское вино, он терпеливо слушал рассказ Тартарена о мавританке, а так как он знал всех здешних дам наперечет, то даже вызвался в самом скором времени разыскать ее.

      Пили много и долго. Пили за алжирских дам, за свободную Черногорию…

      А внизу, у самой террасы, плескалось море, и волны во мраке ночи бились о берег так, словно кто-то встряхивал мокрые простыни. Воздух был тепел, небо усеяно звездами.

      В ветвях платанов пел соловей…

      По счету уплатил Тартарен.

      Х

      Назови мне имя твоего отца, и я скажу тебе название этого цветка

      Ох, и мастера же эти черногорские князья поддевать на удочку!

      Проведя с тарасконцем вечерок «Под платанами», наутро, спозаранку, князь Григорий был уже у него в номере:

      – Скорей, скорей, одевайтесь! Мавританка ваша отыскалась… Ее зовут Байя… Двадцать лет, прекрасна, как ангел, и уже вдова…

      – Вдова? Это мне повезло! – радостно воскликнул славный Тартарен, опасавшийся восточных мужей.

      – Да, но она находится под неусыпным надзором брата…

      – А, черт!..

      – Свирепого мавра, который торгует трубками на Орлеанском базаре…

      Молчание.

      – Ну, ничего! – продолжал князь. – Вы не робкого десятка, вас такая безделица не остановит. А затем можно будет купить у этого корсара несколько трубок, и, я думаю, он сдастся… Ну, одевайтесь, одевайтесь… сердцеед вы этакий!

      Бледный, взволнованный, пылая страстью, тарасконец спрыгнул с кровати и, поспешно застегивая просторные фланелевые кальсоны, спросил:

      – Что же мне делать?

      – Напишите вашей даме, только и всего, и попросите назначить свидание.

      – А разве она знает французский язык? – с разочарованным видом спросил простодушный Тартарен, мечтавший о Востоке без всякой примеси.

      – Ни единого слова не знает, – не моргнув глазом, ответил князь. – Вы мне будете диктовать, а я буду переводить.

      – Ах, князь, как вы добры!

      И тарасконец молча зашагал большими шагами по комнате – он собирался с мыслями.

      Вы, конечно, понимаете, что алжирской