Судьбы не придумать. Наталья Борисовна Апрельская

щих на работу,

      Пройти, кивая окрыляющим,

      Привычным, в общем-то, красотам.

      И озирать дома восторженно,

      Любуясь тем, что всем неважно:

      Но как же всё прекрасно сложено,

      Как велико малоэтажно!

      Иду, толпою незамечена

      С улыбкой истинного счастья.

      Иду по Невскому, по вечному,

      Его судьбы живою частью!

      Александровский парк

      Не заблудишься – слишком знаком

      Лабиринт бесконечных дорожек.

      Старый пруд под дырявым платком

      Бурой ряски. Обширное ложе

      Изумрудных подстриженных шкур,

      Где в траве поваляться нельзя мне.

      Там живёт уникальность скульптур

      В приземлённой эстетике камня.

      Пара мостиков гнётся дугой

      Над замшелым гранитом канала.

      В этом парке витает покой

      Наряду с суетой карнавала.

      Мокнут ветки, баюкая грусть.

      Мокнут пони, скамейки, аллеи.

      Этот парк я пройду наизусть,

      О погоде ничуть не жалея.

      * * *

      Здесь городское таинство дворов.

      Иду бесшумно каждой подворотней,

      Вбирая воздух замкнутых миров

      Ушедших лет, которых больше сотни.

      Там, в тишине глухих дворовых стен,

      Гуляет дух исчезнувшей эпохи.

      Вокруг него – заброшенность и тлен,

      Былых времён оставшиеся крохи.

      А для меня есть выцветший мираж,

      Который я душою разбираю.

      Вот и сейчас старинный экипаж

      Покинул свод каретного сарая.

      Незримый дух дворовых анфилад

      Его выводит бережно и чутко.

      Эх, лишь бы там с эпохой невпопад

      Не напугала кучера маршрутка.

      У Марсова поля

      У Марсова автобус тормознёт –

      Здесь много лет ютится остановка.

      Уже подходит к выходам народ,

      И двери раскрываются неловко.

      Выходит юность. Сразу станет пуст

      Салон-скворечня, выпустив на волю

      Грядущий цвет культуры и искусств,

      Что год назад ещё учился в школе.

      Исчезнут смех, улыбки, суета,

      Уйдут в толпе, с гитарой за плечами.

      И дух салона, словно цвет холста,

      Оттенок сменит в сторону печали.

      Подумать если, что произошло?

      Мелькнули вдруг забытые страницы.

      Припомнилось, как будто бы назло:

      Ни вычеркнуть уже, ни возвратиться.

      Дача Белосельских-Белозерских

      на Крестовском острове

      Крестовский остров. Мост. Причал.

      Скамья из камня. Парк. Дорожки.

      Дворец. Он так красив и мал,

      Что весь – как будто понарошку.

      Неповторимый дачный стиль.

      Итог «трудов и вдохновенья».

      Снаружи – сказочная быль.

      Внутри – ушедшего виденье.

      Два входа. Лестниц полукруг.

      Гербы на розовом фронтоне.

      И ждёшь, что выйдет кто-то вдруг

      И тишину словами тронет.

      Из четырёх кариатид

      Две повернутся вдруг… спиною.

      Мне это вовсе не претит!

      Пускай любуются стеною.

      Петроград

      Петроград. Далёкая война

      Городу свалилась прямо в ноги.

      Девятьсот пятнадцатый. Весна.

      Первые неясные итоги.

      На Большой Пушкарской в доме три,

      Где чудные сфинги на фасаде,

      В комнате нетопленой, внутри,

      Стопками – листочки и тетради:

      Тронута словесная струна

      Лирикой по-женски невоенной.

      Анна – несомненно – влюблена.

      Анна – неизменно – вдохновенна.

      Съёмная нетопленая клеть

      Сыростью пронзает. И в болезни

      Хочется любить, а не терпеть,

      Хоть порой последнее уместней.

      Только пару месяцев весны

      В доме на Пушкарской задержалась…

      В