Пирамида Хакера. Петр Северцев

должно было быть немало завистников, желающих порушить эти планы. Вы кого-нибудь конкретно подозреваете?

      Оба разом замолчали.

      – Если откровенно, – опять не выдержал первым Бойко. – то представить себе кого-то конкретно я не могу. Да, недоброжелатели были, но открытых непримиримых врагов лично я просто не знаю. Евгений умел обделывать свои дела так, чтобы не доводить до серьезных конфронтаций с кем бы то ни было. Надо отдать ему должное, дипломатом он был весьма неплохим.

      – Были ли у кого-то личные мотивы пойти на такой шаг? Может быть, кто-то сильно пострадал от деятельности Зимина?

      – Да конечно, были, были, – взорвался Иванов. – Были и люди, были и мотивы. Но чтобы отважиться на убийство – таких я не знаю. Хотя я допускаю, что многого о жизни Зимина не знаю, в том числе и личной.

      – А как обстоит дело с экономическими мотивами? Может быть, старые долги, взятые обязательства, которые не были выполнены? Знаете, сейчас это модно – молодые бизнесмены, взяли кредит, а отдавать нечем – поставщик подвел…

      Они как-то разом бросили на меня недоуменный взгляд:

      – Если вы слушали нас внимательно, то должны были понять, что Евгений – не молодой бизнесмен, – с недовольством в голосе сказал Бойко. – А опытный талантливый делец. К тому же он уже два года не занимается конкретным бизнесом, все его дела ведут ближайшие сподвижники, в том числе ваши покорные слуги. Если уж были к кому-то претензии, то к нам.

      Ничего отдаленно напоминающего то, что вы имеете в виду, в последнее время не происходит. Все фирмы имеют устойчивый положительный баланс, финансовое положение банка „Элвис“ вообще ни у кого не вызывает никаких сомнений.

      – Мы устойчиво развиваемся на протяжении многих лет, – подтвердил Иванов.

      – А на чем основано такое преуспевание в период экономического кризиса? – спросил я.

      – На хорошей работе и высоком профессионализме, – безаппеляционно ответил Иванов.

      – А если по-конкретнее?

      – Без комментариев, – резко обрубил Иванов.

      Я перевел вопросительный взгляд на более говорливого Бойко, но тот демонстративно отвернулся к окну.

      – Хотите добрый совет? – вдруг неожиданно спросил Бойко.

      Я согласно кивнул.

      – Попробуйте копнуть бытовуху, так, кажется, у вас это называется. Я не знаю ничего конкретного о личной жизни Зимина. Жил он как и все мы, достаточно много работая. Но чем черт не шутит… Может, какой-нибудь ревнивый шизофреник-муж и грохнул его?

      Я откинулся на спинку мягкого, обтянутого дорогой кожей сиденье и закурив сигарету, сказал:

      – Ревнивый муж был бы слишком простым решением задачи для человека такого масштаба.

      Глядя в окно на проезжающие мимо огни домов, я задумался о нашем разговоре. Снова никакой стоящей информации: общие фразы, экскурсы в историю, видимое благополучие в делах. Я почти был уверен в том, что в этих людях явно чувствовалось недоумение по поводу произошедшего, какая-то странная растерянность. Причем это не было растерянностью бойцов, лишивших