Раритет хакера. Петр Северцев

июня… то есть, исправленную хозяином за два дня до его смерти.

      Я и предположить не мог, что у Самсонова столько имеется.

      Ведь приход на четвертое июня, если суммировать суммы всех вкладов и прибавить к ним свеженачисленные проценты, составлял около полутора миллиардов рублей.

      – Е-мое! – воскликнул я, потягиваясь и поднимаясь, наконец, из-за стола с Приятелем. И подумал: " Пора и мне, что ли заняться накоплением капиталов! А то к старости ничего, кроме Приятеля и комплектующих не останется. Вот будут у меня внуки, – а что, вдруг и будут? – так что я им показывать стану? Где крутая дача, крутая квартира с не менее крутой обстановкой, где, наконец, крутая машина? Вот придут ко мне дочка с мужем и внуками, а я им скажу «Познакомьтесь, это Приятель всей моей жизни, у него двухсотый процессор, изумительная мультикарта, два винта по семь гигабайт, он пользуется лучшим сканнером в городе, ксероксом и цветным лазерным принтером, который по стоимости равен нормальной двухкомнатной квартире! Это все, что я нажил за долгую, полную опасностей жизнь.» Они спросят «Дедушка, а у тебя есть два винта по семь гигабайт и двухсотый процессор?», или, что вероятнее, «А у тебя самого в тот момент они были?»

      На этом месте думать мне разонравилось, и я стер предполагаемых нахальных внуков одним движением сухой ладони по лбу.

      Время бежало вперед, часы тикали, Приятель мерно гудел.

      – Ладно, мужик, – сказал я, – Спасибо за инструкцию, давай прощаться. Бурчи себе помаленьку, а мне работать нужно. – вышел из рабочего кабинета, задвинул шкаф, посмотрелся в пыльное зеркало, висящее в прихожей, и, взяв с собой ключи, диктофон с двумя чистыми кассетами и сотовый телефон, с которым старался не расставаться, покинул квартиру.

      Отправился я, впрочем, не сразу на улицу, а по двору к соседу, стараясь, чтобы снаружи меня не было видно предполагаемым наблюдателям анонимного клиента.

      Позвонив в железную «тайзеровскую» дверь, я дождался быстрых шагов Гошки и сказал, – Гош, это Мареев.

      Пацан открыл, весело угукнув; на лице моего новорусского ученика в компьютерном ремесле, то есть, в искусстве, отражалось нетерпение, – небось, взламывал очередную новейшую «игрушку» из боевых или стратегических – просто удивительно, сколько их наплодили за последнее время.

      – Гош, папа дома?

      – Он еще не проспался, – сообщил тот, – они вчера день рождения друга праздновали. Вы проходите, – и посторонился.

      – Щас я его разбужу, – сказал он, когда я прошел и закрыл за собой дверь, – Подождите.

      В проеме кухонной двери и показалось лицо Кати, супруги Коляна, моего крутого соседа.

      – Здраствуйте, Валерий Борисович, – сказала она, и повернулась к уходящему Гошке, – ты чего человека не пригласил?

      – Спасибо, Катя, – отблагодарил я, улыбаясь, – Мне по делам быстрее надо, постою.

      – Соку хотите? – пристрастие Катерины к натуральным фруктовым сокам было известно всему нашему небольшому дворику.

      – А у тебя есть томатный