Вампир из Мексики. Эдуард Веркин

мне назначения. Захламленность коридора никак не соотносилась с суперсовременным зданием зоопарка. Впрочем, такие типы, как Семафоров, могли все что угодно запустить до степени полной помоечности.

      – А где животные? – спросил я, когда мы дошли до лестницы.

      – Там, – махнул рукой Семафоров. – Они спят уже все…

      – Я посмотреть хочу.

      Я на самом деле хотел посмотреть на животных – как ни странно, но я был в зоопарке всего один раз, да и то с классной экскурсией. Почти год назад.

      Семафоров немножко подумал, затем сказал:

      – Нельзя смотреть на животных ночью. И вечером тоже нельзя…

      – Почему? – спросил я.

      – Потому… Потому что такие правила. У животных от этого активность снижается…

      – А удои у них не падают?

      – Удои у коров, – серьезно ответил Семафоров. – А у нас хищники. Так что…

      – Так что я могу и назад вернуться, – сказал я. – У меня дела как раз есть…

      Семафоров вздохнул, снял с шеи ключ и протянул мне. И сразу же передумал:

      – Давай сначала в комнату отдыха поднимемся, посмотрим, все ли в порядке. А потом пойдешь посмотришь.

      Я согласился.

      Мы поднялись по лестнице, Семафоров открыл очередную дверь, и мы оказались в комнате персонала.

      Комната впечатляла. Все как рассказывал Семафоров: и бильярд, и велотренажер. Кожаный диван, кожаные кресла. Холодильник. На стене дартс. Чуть сбоку чучело утконоса – Семафоров сказал, что это был реальный утконос, его прислал какой-то знакомый основателя зоопарка. И что утконос этот стоит, даже в чучельном состоянии, кучу баксов.

      Дверь внушительного вида, на двери табличка «Директор».

      Журнальный столик. На нем небольшая коробка, оклеенная желтой бумагой.

      Семафоров сунулся в холодильник, достал банку с соком, налил себе большущий стакан, бухнул в него льда и принялся хлебать.

      Я подошел к столику. Меня заинтересовала коробка. Бумага была какая-то необычная, апельсиново-кирпичного цвета, я такую раньше никогда не видел. И плотная. Как выделанная кожа.

      – Что за посылка? – спросил я у Семафорова.

      Он оторвался от своего сока, ткнул посылку пальцем. Сощурился.

      – Написано не по-нашему, – заключил Семафоров. – Кажется… то ли испанский, то ли португальский, не поймешь, они очень похожи… Мехико… А, из Мексики.

      – И чего вам из Мексики прислали?

      – А черт его знает… Пелымов хотел, кажется, какую-то крысу выписать земноводную… Не знаю.

      – Давай посмотрим? – предложил я.

      Семафоров снова потыкал посылку пальцем.

      – Не, – сказал он. – Пусть сами смотрят. А вдруг там заразные болезни? На этой крысе дурацкой какие угодно микробы могут быть! Передохнем, как тритоны.

      Я поднял посылку. Она оказалась на удивление тяжелой, будто внутри было несколько кирпичей. Потряс.

      В посылке что-то бултыхалось.

      – Никакой крысы там нет, – сказал я. – Если бы там была крыса, в упаковке просверлили бы дырочки. А дырочек нет. Крысе дышать нечем. Ясно?

      Я