Слово Варяга. Евгений Сухов

удивить, то считайте, что добились своего. А потом, к чему такая конспирация?

      Журналист покачал головой:

      – Нет, вы не правы, я наблюдаю за вами уже тридцать восемь минут, – он посмотрел на часы. – Я знал, с какой стороны вы должны подъехать. Мне пришлось выйти из редакции пораньше, чтобы не пропустить вас. Извините, но в моем распоряжении оказалась даже ваша фотография…

      – Ее нетрудно получить, имея такое огромное количество друзей в милиции.

      – Возможно, – улыбнулся Максим.

      – И что же я делал?

      – Вы остановились около табачного киоска. Купили пачку «Мальборо». Сразу распечатали ее и вытащили сигарету. Но почему-то закуривать не стали и долго перекатывали ее между пальцами.

      – У меня такая привычка, прежде чем закурить, я разминаю табак, – буркнул Чертанов.

      – Не страшно, но даже эта привычка может много сказать о человеке. Закурили вы сигарету вон под тем тополем. Наверное, специально ушли в тень, чтобы спрятаться от излишне любопытных взглядов и чтобы самому осмотреться.

      – А вы догадливы, – усмехнулся Чертанов. – И очень наблюдательны.

      – Не без того, профессия обязывает.

      – А где же вы сами находились все это время? Я вас не видел.

      – Вот в этом магазинчике, – журналист кивнул на павильон, находившийся за спиной. – В нем большие окна, как в аквариуме! Видно всех, кто находится на улице, зато меня совершенно никто не замечает. Вы обратили внимание на то, что окна в этом магазине зеркальные?

      – Я вообще не смотрел в ту сторону. Вы всегда такой осторожный?

      Мучаев развел руками:

      – Что поделаешь, род занятий обязывает. Вы слышали о том, что профессия журналиста одна из самых опасных в мире?

      – Приходилось.

      – Мне же пришлось понять это на собственной шкуре. – Он расстегнул ворот рубахи и, повернув слегка голову, произнес: – Взгляните на мою шею… Что вы там видите?

      Чертанов слегка подался вперед, заглядывая за ворот. Зрелище было неприятным – кривой широкий багровый шрам уходил вниз от ключицы.

      – О перышко поцарапались?

      – Верно, – кивнул Мучаев, застегивая ворот. – Этот порез я заработал три года назад, когда вообразил себя частным детективом и попробовал проследить за одной прекрасной особой, замешанной в отмывании черного нала. Меня попытался зарезать ее любовник, который вообразил, что я его соперник. Хотя о чем тут может быть речь, посмотрите на меня. – Красноречивым жестом журналист указал на себя. – Разве я могу кому-то составить конкуренцию? – И, расценив молчание Чертанова по-своему, добавил: – Вот то-то и оно!

      Журналист сумел выжать у Чертанова улыбку. Забавный, однако, дядька. С первого взгляда было видно, что он из той непоседливой человеческой породы, что не умеет жить тихо. Но по-своему существо безобидное. Чертанова поразило то, что слово «заработал» он произнес с таким достоинством, словно получил медаль за спасение на пожаре.

      – Мне бы не хотелось снимать рубашку, но на правом боку у меня