Война теней. Николай Раков

песок забирали. Жаловались старатели и прокурору, и в суд, но только золото – сила. Ничего не вышло, а уж те, у кого не было лицензии, вообще молчали.

      – Так пропавшие охотники и есть дело рук Васькиных охранников, – перебил рассказчика старший. – И шаман ваш чёрный тут ни при чём.

      – Ты дослухай сначала, мил человек, а потом уж будешь говорить, так ли было али иначе. У нас тут так говорят. Хотела баба только удовольствия, а получила… Смекаешь?

      – Да не прерывай ты человека. Рассказывай, – вмешался молодой, наливая стакан рассказчику.

      – Вот я и говорю. Вскоре начали и у Слямина людишки пропадать. Сначала двое охранников сгинуло. Ну, по этим никто слёзы лить не стал. А потом на побывку домой двое местных из Куркина ушли. Уйти-то ушли, а вот дома не объявились. Хватились их недели две спустя. Но до сего дня и костей тех горемык не обнаружили. Думали, кто на их золото позарился. Ан нет. Заработок только в конторе да деньгами в Семёновске выдавали. Понаехали комиссии, следователи всякие. Толку – нуль. Нет мужиков. Дело возбуждать не стали, говорят, раз трупов нет, то и преступления тоже. Нашли у Васьки сикось-накось писанную бухгалтерию, отняли лицензию, запретив всем соваться на рудник. Да и кто туда сунется, если жизнь дорога. – Рассказчик сделал передышку, опрокинул в себя поднесённый стаканчик, неторопливо закусил и, прикуривая, повёл глазами на слушателей. Последние молчали, не отрывая от него взгляда. Было видно, что повествование их зацепило. – Дальше хуже началось, – выпуская дым после глубокой затяжки, продолжал рассказчик. – Вот, к примеру, с нашей стороны, с Потапово. Раньше бабы в лес по грибы, ягоды да орех до десяти вёрст от деревни уходили. Урожай богатый, телегами пёрли. Нынче дале горелого пня – ни-ни, а это всё равно что от печки до курятника дойти. Грибы с ягодами ещё так-сяк, а вот об орехе можно в этом году уже забыть. Жить чем-то надо. Пошёл бы стараться, да баба в голос. Сейчас везде так – и в Куркино, и в Снегирёво. Треть деревни уехало. Хоть самому собирайся, – уже с безысходностью закончил мужик.

      – А что с колдуньей-то вашей? Неужто жить мешает? Так гнать её из деревни или петуха подпустить, – проговорил старший из охотников.

      – Аграфена – баба вроде безобидная, только никто к ней не ходит, да и она к нам ни ногой. Живёт сама по себе. Мимо её хаты идёшь – мороз пробирает, нехорошо это. Только нашего Димку к себе приручила. Мальчишка горемычный, отец в тайге сгинул. Мать вскоре умерла. Мальцу-то всего пятнадцать. Родился ущербным на голову. Всей деревней не даём пропасть, бабы подкармливают. Нашёл родственную душу, на огороде Аграфене помогает, кормит она его. Если бы забижала, миром поднялись бы. А вот насчёт петухов ты прав. Все бабы говорят: колдунья Аграфена. Как появилась в нашей деревне, петухи по утрам кричать перестали. Нам-то, мужикам, всё едино, а бабам за приметами следить – первое дело.

      – Проверили бы вы эту свою Аграфену – кто такая, откуда взялась. Может, действительно изводит вашу деревню потихоньку, а вам и невдомёк.

      – Думаешь, умнее всех оказался? –