Хлебать – не расхлебать. Олег Трегубов

бы посмотреть на решётку поближе и проверить, удастся ли что-нибудь сделать с ней.

      Сначала я встал на колени, затем поднялся на ноги и подошёл к окну. Только ничего хорошего меня здесь не ждало. Решётки оказались прочными и толстыми, и хоть между ними и было довольно приличное расстояние, но моя голова в это отверстие пролезть не смогла.

      Убедившись, что совершить побег через окно не получится, я печально вздохнул и стал смотреть на улицу. Выяснилось, что моя камера находится на втором этаже двухэтажной тюрьмы. Сама тюрьма разместилась в каком-то переулке, и напротив я увидел точно такое же двухэтажное здание с зарешёченными окнами. Чтобы разобраться с тем, куда ведёт этот переулок, я прислонился к самому краю окна и смог кое-что разглядеть. Теперь всё стало понятно. Тюрьма вплотную прилегала к площади, на которой регулярно сжигали обвинённых в колдовстве людей. Наверное, чтобы не переправлять их через весь город к месту казни, а просто вывести на улицу и сопроводить на помост. Такие представления, несмотря на эпидемию чумы, собирали огромное количество народа, в чём я смог лично убедиться накануне.

      Внезапно внизу под окном я услышал тихое покашливание. Раньше я не смотрел туда, а теперь смог разглядеть стражника, который прохаживался по переулку взад и вперёд. Скорее всего, он следил за тем, чтобы со стороны площади к решёткам не приближались посторонние. Только не было в этом мире человека, горевшего желанием спасти меня. Разве что кроме Вивьен, но она, вероятно, и сама нуждалась в моей помощи, если, конечно, была ещё жива.

      Я так и не придумал, как мне убежать отсюда, поэтому снова устроился на полу, где сидел до этого, и прислонился спиной к стене. Какие-то варианты искать всё равно надо, иначе меня сожгут на костре, и Вивьен не сможет вернуться обратно к своему отцу. Может, всё-таки попробовать как-то сбежать по пути на допрос, либо уже непосредственно перед пытками? Потом уже точно ничего не выйдет.

      С такими мыслями я просидел до самого рассвета, а с первыми лучами солнца в двери моей камеры раздался скрежет ключа. Кто-то хотел войти ко мне, поэтому я подобрался и приготовился, надеясь не упустить свой шанс, если таковой мне всё же представится. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился тюремщик с миской в руках. Несколько секунд он рассматривал меня своим затуманенным от алкоголя взором, а затем произнёс полным неприязни хриплым голосом:

      – А, не спишь? Твой завтрак, чтобы хорошо отвечать на допросе.

      Я подумал, что можно попробовать вскочить на ноги и пнуть его со всей силы в пах. Но тут из коридора донеслись ещё голоса, и я решил пока что отказаться от этой затеи. К тому же тюремщик и не приближался ко мне. Сделав всего один шаг, он поставил миску на пол, подопнул её в мою сторону, а затем быстро развернулся и поспешил удалиться. Что ж, оно и понятно, ведь они считали меня колдуном, поэтому неудивительно, что боялись. А подкрепиться и в самом деле стоило. И хотя в миске была навалена какая-то безвкусная кучка непонятно чего, лишь смутно напоминающая