Тверской бульвар. Чингиз Абдуллаев

Ведь все видят, что евреи действительно умеют выживать и умеют воспитывать своих детей. Не скажу, что это богоизбранность, но все-таки что-то божественное в этом есть.

      Наш Марк Борисович – выдающийся адвокат. А остальные? Могу на выбор назвать еще несколько десятков человек, которых знает вся Москва, например, среди финансистов или олигархов. Но сколько в нашей стране представителей этой нации в процентном отношении? Вот в этом и дело. А они очень правильно растят своих детей. Только как именно – никому не говорят. Но внуки Марка Борисовича никогда не станут наркоманами или алкоголиками. Может, потому, что его дочь, их мама, занимается своими мальчиками с утра до ночи и с ночи до утра? Ее мальчики учатся в музыкальной школе, владеют английским и французским, успели посетить все самые интересные музеи Европы. А ведь одному из них только десять, а другому двенадцать лет. Конечно, среди евреев тоже встречаются и дураки, и уроды. Но почему так много талантливых людей и почти нет неудачников? Может, потому, что все они всегда друг друга поддерживают? Или потому, что знают: в этом мире они должны овладеть своими профессиями лучше других, лучше всех?

      Не обращайте внимания на мои дурацкие дилетантские рассуждения. Но вспомните о них, когда ваш ребенок пойдет в школу. Там наверняка окажется хотя бы один еврейский мальчик, который никогда не будет драться, сквернословить, пропускать занятия, бездельничать. Он будет читать, заниматься, серьезно относиться ко всем предметам и в результате станет самым лучшим. Еврей-двоечник – это нонсенс. Хотя попадаются и такие. Может, им религия помогает? Или опыт выживания? Не знаю. Только нам всем нужно бы у них поучиться. Вот такая я «жуткая антисемитка». Я им ужасно завидую и хочу, чтобы мой Саша был таким, как внуки Розенталя.

      Марк Борисович позвонил академику, при имени которого у меня все похолодело внутри. Это один из самых известных людей в нашей стране. Академик – друг семьи моего босса. Он вежливо выслушал Розенталя и сообщил, что профессор Левчев выдающийся специалист и один из всемирно признанных искусствоведов. Вот так. Это тоже чисто еврейская черта. В худшем случае они просто промолчат. В лучшем – говорят о других самые приятные вещи. И никогда не будут распространять гадости про своих коллег. Розенталь положил трубку и объявил мне, что я могу самостоятельно поработать с профессором.

      Как я говорила, Левчев появился ровно в одиннадцать утра. Подтянутый, сухопарый человек, чем-то похожий на моего любимого Андрона Кончаловского. Я вспомнила, что он понравился мне еще тогда, когда я увидела его на даче. Сухая, словно пергаметная кожа, очки в дорогой оправе, коротко подстриженные волосы. Очень модные пиджак, рубашка и шейный платок. Левчев скорее похож на итальянского продюсера, чем на ученого. Но я заметила, что он волновался. Профессор тоже вспомнил, что мы с ним беседовали на даче у Нины. Я еще тогда отметила, что у него приятный голос. Левчев любезно сообщил мне, что я произвела хорошее впечатление на его супругу. Яне стала говорить в ответ, какое впечатление