Кононов Варвар. Михаил Ахманов

Кононова это не смутило. Схватив бритоголового за локоть, он дернул его, развернул к себе и яростно прошипел:

      – Ну-ка, мужик, притормози… Куда разогнался? Чего тебе нужно от женщины?

      Секунду Гиря глядел на Кононова в недоумении, словно на призрак из астральных бездн или на оживший труп папаши Гамлета. Лицо у него было приметное – брови густые, нос переломан, и на скуле, под правым глазом, родимое пятно. Он, кажется, был ошеломлен, но длилось ошеломление недолго: оттолкнув Кима – так, что тот полетел к кустам, – бритоголовый повернулся к компаньону и хрипло рявкнул:

      – Разберись, Петруха! Быстро! Чтоб фраерок не возникал!

      Петруха был в пяти шагах и мчался во всю прыть – коренастый, пониже Кима, но плотного сложения и накачанный, будто футбольный мяч. Ухватив пригоршню мокрой земли, Ким швырнул ее в физиономию Петрухи и сам удивился, что попал. И не куда-нибудь, в глаза! Приободрившись, он залепил второй комок противнику в ноздри, вылез из кустов и ринулся следом за Гирей. Не очень рыцарский прием – оборонять прекрасную даму с помощью грязи, но что поделаешь! Ни лат, ни меча под рукой не нашлось, а кулаки у Петрухи были гораздо увесистей.

      Гирю он настиг уже за третьим, самым крайним из выходивших на улицу парадных. Женщина успела проскочить во двор, и ее гибкая фигурка мелькала теперь где-то у пивных ларьков, таяла в белесоватом тумане, словно привидение, спешившее сбежать от мира до утренней зари. «Фея, волшебница…» – подумал Кононов, глядя, как вьются в воздухе рыжие локоны и как колышется гибкий стан. В следующее мгновение женщина скрылась за сапожной будкой, а Ким прыгнул на широченную спину Гири.

      Они свалились наземь, Ким сверху, противник – под ним, но ситуация вдруг изменилась – можно сказать, с пугающей быстротой. Ким почувствовал, что летит куда-то, рассекая воздух, проносится над грязной лужей, кустами и парой колдобин, затем последовал удар о стену, хруст в плече и обжигающая вспышка боли. Он сполз на растрескавшийся асфальт, скрипнул зубами и начал медленно подниматься на ноги. Гирина рожа – родинка, густые брови, переломанный нос – висела над ним, подобно лику дьявола.

      – Чего тебе надо, лох припадочный? Ты что в чужую разборку встрял? И на кого ты тянешь? – полюбопытствовал бритоголовый и, злобно прищурившись, выдохнул: – Я из тебя жмурика сделаю! Не отходя от кассы!

      Ким встал, попробовал стиснуть кулаки, оглянулся назад, откуда, протирая лицо платком и матерясь по-черному, надвигался Петруха. В голове гудело, в плече разливалась боль, словно его подвесили на дыбе, локоть был окровавлен, и пальцы левой руки никак не хотели сгибаться.

      «Сейчас они мне вломят», – мелькнула мысль.

      Мысль оказалась верной – вломили ему до потери сознания.

      ДИАЛОГ ПЕРВЫЙ

      – Вот она, Олежек… Вон там! Бежит! Бежит!

      – Где, Барби?

      – Сказано, не зови меня Барби! И глаза разуй! Говорю, к ларькам бежит!

      – Что же она в квартиру-то